Номонган: Тактические боевые действия советских и японских войск, 1939

Далее к югу 5‑я и 6‑я роты все же смогли собраться с силами и реорганизовать оборону, несмотря на снайперский огонь противника. «Между 9:00 и 16:00 противник периодически вел артиллерийский огонь». За этой простой записью в журнале боевых действий батальона скрывается страшная реальность Номонгана. После недели напряженных боев, постоянно находясь под обстрелом, японцы были истощены. У личного состава стала проявляться апатия, все, о чем могли думать солдаты — возможность поесть чистого риса и запить его чистой водой. Фактически батальону приходилось собирать дождевую воду в бочки из–под горючего и каски, но со времени передислокации на высоты Норо дождь был только один день. Солдаты, страдая от жажды, искали хоть какую–то воду и пили из застойных луж, в связи с чем появились случаи амебной дизентерии. Два батальонных врача не справлялись с количеством раненых, а больным могли уделять внимание только в самых тяжелых случаях. Тридцать или более случаев кровавого поноса в день не всегда считались достаточной причиной для отправки в тыловой госпиталь. Стали появляться даже случаи тифа. Из–за постоянных обстрелов советской артиллерии больные японские солдаты могли справлять нужду только в окопах, усиливая зловоние, и так невыносимое из–за гниющих раздувшихся трупов, лежавших вокруг. Огонь советской артиллерии был таким смертоносным, что японские солдаты были вынуждены жить под землей, как кроты, а офицеры запрещали разводить костры, опасаясь, что это может выдать японские позиции. Иногда доходило до того, что солдаты ели траву[103].

И все же 2‑й батальон 28‑го полка сохранял единство как подразделение и продолжал оборонять позицию. Солдаты продолжали исполнять приказы и даже в таком измученном и истощенном состоянии сохраняли достаточно высокий боевой дух. И офицеры и нижние чины обладали сильным чувством единства и корпоративного духа, потому что по японской системе призыва части от полка и меньше комплектовались по возможности из жителей одного города или деревни, что обеспечивало дополнительную общность внутри батальона или роты. Таким образом, солдаты были земляками и соседями в мирной жизни, и на военной службе они заботились друг о друге и разделяли тяготы и победы[104]. Дополнительно обеспечивали единство подразделения командир и младшие офицеры. И хотя батальон каждый день обстреливала советская артиллерия, и приходилось наблюдать, как советские солдаты нагло купаются в Халхе, в то время как у японцев не хватало питьевой воды, бойцы батальона видели, что японские подразделения на обоих флангах удерживают позиции, и знали, что их батальон является частью общего плана обороны.

В этой обстановке тяжелых лишений главными событиями стали подвоз снабжения и пополнений. 8 августа восемь солдат под командованием старшего лейтенанта, направленные из другого батальона того же 28‑го полка, прибыли на позиции 2‑го батальона. После этого несколько особенно тяжело больных стало возможно отправить в тыл. Но доставка снабжения и пополнений под постоянным наблюдением с советской стороны была смертельно опасным делом.

В основном снабжение и пополнения доставлялись ночью. Пехотинцы из пополнений шли на позиции, уже зная, что надо соблюдать тишину, обозным извозчикам также было приказано поддерживать тишину. Но на плохих дорогах, ведущих к позициям батальона, испуганные чем–либо лошади (большая часть грузов к линии фронта доставлялась на гужевых повозках и вьючных животных) могли встать на дыбы и заржать, обнаружив тем самым колонну транспорта, и привлечь огонь советской артиллерии. Эти колонны транспорта снабжения, работавшие в темноте, выполняли свои жизненно важные для войск задачи в безвестности, и несли потери без помпы. К концу боев у Номонгана было убито и ранено до четверти солдат тыловых служб.

Боевой дух подразделения оставался высоким, в японском понимании это было прежде всего благодаря умелому командованию батальонных офицеров. Кроме того, японцы могли наносить урон врагу и даже причинять больше вреда, чем терпели сами. В тот день после полудня патрули 5‑й роты отогнали около 15 вражеских солдат, проводивших разведку японской обороны. Более того, японцы были способны наносить советским войскам сильные удары. 7‑я рота провела такую операцию 8 августа.

Разведчики 7‑й роты следили за группой советских солдат, пытавшихся подобраться к японским позициям и обнаруженных старшим лейтенантом Сайто. Вероятно, это была группа артиллерийских наблюдателей и прикрывавшие их пехотинцы численностью до взвода. В предрассветной темноте офицеры быстро направили своих уставших солдат на окружение советской группы. Один японский тяжелый пулемет на высоте 742 был повернут на запад и наведен на северный советский фланг, а другой пулемет в 800 м далее был наведен на открытый советский южный фланг. Соседний батальон подполковника Сугитани[105] обеспечивал огневую поддержку с позиций, а один взвод 7‑й роты вышел на исходную позицию к югу от песчаных дюн, за которыми укрылись — как они считали, надежно — советские солдаты.