Нора, или Гори, Осло, гори

Наступила одному на ногу, заехала в нос другому. Первый и последний раз. Гуро попробовала в этой жизни все. Осталось ли хоть что-нибудь, что она не прокомментировала в интернете с юмором и знанием дела? Мне жаль, детка, подумала я. Это Стокгольм, а не Осле-Сити. Нам здесь насрать на твой уникальный норвежский голос.

«Норвегия без зумбы!» – застучала я по клавиатуре, набирая пост на стене Эмиля в Фейсбуке. Освободим Норвегию из ритмичных тисков зумбы! Прямо сейчас! Это была туманная отсылка к борьбе, которую мы вели с Эмилем, – но также и самый жестокий ответ, на который я была способна в тот момент. Мысль о ее костлявой заднице в спортивных лосинах за 499 норвежских крон, о радости, с какой она утоляла жажду после тренировки из бутылки от «Кензо», о белоснежной улыбке, с которой она крутила бедрами (она их отбелила или они от природы такие белые? Зубы, не бедра).

И это случилось. Я ожидала, что это случится, и вот оно: мне подмигнул красный флажок на маленьком голубом глобусе в углу. Мама Норы поставила лайк «Норвегии без зумбы», и земля на мгновение замедлила вращение. Мама Норы меня увидела, признала мое существование. Признала меня самым фундаментальным, основополагающим способом, каким только может один человек отметить другого. Она поставила мне лайк. Норвегия без зумбы. Щеки у меня вспыхнули. Что-то горело, горело, горело, горело, а потом все закончилось. Я дошла до главного босса. Жизнь была полной, достигла полного антиклимакса. И что теперь?

Hvad blev det af zumbaen?

34 Символы

Как люди покидают любимых? Говорят «Прощай»? Adieu? Как отрезают еще живую часть самих себя?

Последний вечер в Стокгольме был теплым и светлым, как никогда. Я ехала на метро из Веллингбю в город и смотрела, как за окном проплывают утопающие в зелени пригороды. Может, я никогда больше их не увижу, с тяжелым сердцем подумала я. Поезд замедлил ход. Я смотрела на Броммаплан – жестокий и бесчувственный. Поезд снова тронулся, я внезапно вспомнила, что завтра с утра нам надо забирать фургон, и это вернуло меня из мира фантазий обратно в реальность. Именно так и отрезают еще живую часть самих себя?

Я думала об этом на веранде ресторана в ожидании друзей и пришла к выводу, что все не так серьезно. Это было скорее как подстричь ногти. Мы со Стокгольмом пресытились друг другом. Вероятно, так чувствуют себя нормальные люди при разводе.

Первой появилась Матильда. Она оглянулась по сторонам и поинтересовалась:

– А Эмиль здесь?

– Нет, – ответила я.

– Хорошо, – сказала она и сунула мне что-то в руку. – Вот, это тебе. – И она вальяжной походкой двинулась к бару.

Это оказалась брошка. Или, скорее, значок – круглый, с иголкой сзади, которые так обожают подростки. Матильда летом подрабатывала в подростковой библиотеке в Сёдертелье. В ее обязанности входило заманивать пассивных подростков в библиотеку и мотивировать их читать. Вот почему Матильда заказала аппарат для изготовления значков. Это привлекало людей.

На моем значке был портрет: открытый любящий взгляд Норы, ее аккуратный веснушчатый носик. Небо полыхало желто-красным пламенем. Листва шелестела в кронах. Я сжала значок в кулаке. Это было мое тайное сокровище, залог договора между могущественными силами. Амулет на счастье, обладавший темной магической силой. Это было физическое воплощение интернет-любви, оно соединяло в себе все, что происходило между мамиными глазами и лицом Норы, и при этом было сжато до размеров крошечного значка, умещающегося в ладони. То, что я была не в состоянии охватить, материализовалось и обрело форму без моего участия. Я убрала значок в карман и последовала за Матильдой к бару.

По возвращении домой я была спокойна. Невозмутима. Эмиль заснул, стоило его шелковистой голове коснуться подушки, а я осталась сидеть одна в желтом свете ночника. И голубом свете мобильника. Я решила, что заслужила право взглянуть, как дела в Норвегии. Но выяснилось, что Нора удалила профиль в Инстаграме. От него ничего не осталось.

Ни ярко-желтых лилий в Оденсе, ни фото профиля с сексуальными трусиками на голове. Ничего. Естественно, я подумала, что это из-за меня, может, она каким-то образом узнала о моей безустанной слежке? Обо всех скриншотах, о поиске в Гугле по ее имени. Это предположение звучало невероятно. Вряд ли она могла представить, какое влияние оказывает на мою жизнь. Разумеется, я себе только льстила. Этот поступок не имел ко мне никакого отношения. Может, Нора решила ограничить свое пребывание в интернет-пространстве, или лучше его контролировать, или ограничить доступ общественности к своим прелестям… Бог дал, бог взял. Мой черно-белый значок лежал в кармане, одинокий, обжигающий. Могущественные силы в действии. Может, я получила этот надежный талисман в обмен на Инстаграм Норы и бесконечный поток фотографий?