Нора под миром

Лён отыскал сломанную тонкую осинку и потыкал в воду у берега. Палка почти сразу же упёрлась в пружинящий слой отмерших мхов. И сколько Лён ни нажимал на шест, дно не становилось твёрдым. Возможно, Леший и умеет мостить дорожки через такую топь. Да ведь не стал — предпочёл отсиживаться и голодать.

Разведка двинула дальше, старательно избегая мест, поросших ярко-зелёной, сочной болотной осокой.

Лёгкий ветерок лениво шевелил на воде сухие жёлтые листочки. Среди лис-точков плавала оранжевая колбасная кожурка. Ничего удивительного, не одни они засоряют окружающую среду. Другие, видимо, тоже повадились выкидывать му-сор в Бермудском Треугольнике. И это может однажды плохо кончиться. Как объяснить киношникам, что шляться в Бермудский Треугольник смертельно опас-но?

Трава вокруг была примята, словно по ней что-то волокли. Надо же ведь было кому-то так далеко идти, чтобы утопить мусор в болоте. Так, пожалуй, и осушат местные достопримечательности. Просто завалят мусором.

Лён повернулся и пошёл обратно. Обнаружить проход не удалось.

* * *

Наташа с Катькой устали прятаться на чердаке. Всё опротивело.

— Пойдём, Катюха, погуляем во дворе. — предложила Платонова.

— Конечно, погуляйте. — одобрил Пётр Васин. — А то сидят в пыли.

Он что-то мастерил, сидя в коридоре. Дверь в пустой коровник отперта, отту-да проникает немного света и в тёмном коридоре кажется немного веселее. Элект-рическое освещение Васины упорно игнорировали, хотя заколдованная Зоя охотно пользовалась плиткой. Ещё бы! Ведь так называемые «дрова», то есть старательно перепиленная старая мебель и всякие деревянные чурбачки из сарая и коровника давно уже закончились.

Пётр старательно смолил цигарку. И было это очень скверно, потому что та-бака у него не было и мужик набивал в самокрутку обыкновенное сено из сарая. То уже было лет десять как пересушено и в нём наверняка завелась и плесень и микроорганизмы. Васин крепко рисковал дядисаниным здоровьем, тем более, что сам Семёнов не курил. Он проводил девчонок неясными возгласами и снова про-должил своё дело.

Во дворе всё было тихо и Наташа рискнула лечь на топчане — позагорать. Катька тем временем необычайно молчаливо и деловито одевала и раздевала на-рисованных Лёнькой кукол.

Чем кончится для них это странное лето? С каждым днём становилось всё ху-же и хуже. Призраки уже без стеснения шатались по деревне, заходили в гости. Васины болтали с ними, как со старыми знакомыми. И вообще здесь все всех зна-ли. Наташа сама видала, как помощник осветителя, Димка, гулял вечером с каким-то призраком. Он называл её Нинкой и клялся, что женится на ней. Наверно, это были жители иллюзорной деревни, в которой они побывали с Лёнькой много раз. Только теперь они выглядели неубедительными.

— Наташ. — шёпотом почему-то позвала Катерина. — Смотри, там баба Яга!

Платонова моментально скатилась с топчана и, схватив сарафан, кинулась под защиту вольно разросшихся смородиновых кустов. Там уже сидела Катька, засу-нув нос среди пахучей листвы, и смотрела сквозь зелень и штакетник на дорогу.

По улице шла бабка Евдокия. Прямо на пути у неё паслась семья призрачных кур. Бабка Евдокия оглянулась и присела.

— Цып-цып. — позвала она.

Куры оживились и подбежали, бестолково тычась клювами в траву. Старуха протянула руку и дотронулась до одной несушки, похожей как раз на ту, которую спасала из зарослей малины Платонова. Баба Яга провела ладонью по спине пти-цы и та вдруг словно испарилась. Так же пропали и остальные куры. После чего необычная старуха поднялась с колен и снова зорко огляделась. Особенно внима-тельно она смотрела на дом Семёновых. Наташа уже струхнула: не вздумает ли та заглянуть на огонёк?! Ей вдруг стало ясно, что это и есть их враг. И, если Лёнька прав и в образе старухи здесь орудует Лембистор, то попадаться ему на глаза было бы опасно. Какие-то были же у него планы насчёт Катьки.

Колдунья развернулась и направилась к дому старой бабушки Лукерьи. Туда Наташа опасалась заходить. Страшно было видеть Антонину в роли шестнадцати-летней девушки, совершенно не признающей свою дочь. Но Катька, к счастью, не считала поддельную девушку своей куда-то внезапно пропавшей матерью. Анто-нина выбегала во двор, перекликалась с кем-то из избы, весело смеялась и ничего особенного не происходило.

Они продолжали наблюдать из укрытия за происходящим. Старуха в дом не вошла. Она остановилась у крыльца.

— Лушка! — скрипучим голосом позвала гостья.

— Чего тебе, баб Дунь?! — звонко откликнулась из-за занавесок Антонина.

— Иди-ка, Луша, — ласково отозвалась старуха. — там из Матрёшина продукты завезли.

По тёмному коридору простучали босые пятки. На крыльцо выскочила быст-рая, как стрекоза, шестнадцатилетняя девушка. Ничто в ней не напоминало Анто-нину. Катька осталась спокойна и не захныкала.

— Где, баб Дунь?! — спросила она, повязывая на светло-русые волосы косынку. Завидная коса тяжело моталась по спине.

— А вон иди, там на дороге выгрузили. Возьми, сколь сможешь унести. — раз-решила бабка.