Нора в Друмир (СИ)

Огонь неторопливо переливался и крутился внутри прозрачных стенок своего узилища. Казалось, что он живой, как будто удав тихо двигался внутри хрустальной темницы, аккуратно перебирая свои кольца. Он рос, набирал силу, а воздух наполнялся ощущением мощи, крепнущей с каждым движением. Вокруг царила мёртвая тишина, но я готов поклясться, что слышал нарастающий гул и шипение, будто рядом бушевал настоящий лесной пожар, всё набирающий и набирающий силу под порывами усиливающегося ветра.

Света кристалл давал гораздо меньше, чем Искра, и уже в десяти шагах от него царил полумрак. Будто вся эта чудовищная огненная мощь удерживалась в сжатом кулаке, сквозь пальцы которого проскакивали редкие фотоны. Отблески пламени скупо играли на каменных лицах, создавая игрой света и тени впечатление, что статуи оживают. Вот этот как будто улыбнулся, а у этого наоборот, залегли под глазами тени. Стенки кристалла перестали казаться хрустальными, они что ли потеряли свою абсолютную прозрачность и начинали истончаться и прогибаться, не то внутрь, не то наружу. Теперь кристалл напоминал скорее пластиковую бутылку рубленой формы, в которую кто-то плеснул бензина и поджег.

И тут я уловил что-то новое. Из темноты коридора послышалось чем-то знакомое шуршание и стрекотание. Ещё несколько секунд звук усиливался. Из тёмного зева арки вылетела чёрная молния, одним длинным прыжком влетевшая в кристалл и с маху вонзившая в него передние лапки. Какой-то жук-навозник размером с доброго тигра, с шестью паучьими лапками с каждой стороны, и дополнительной передней парой лапок, как у богомола; голову же венчали рога жука-оленя. Абсолютно чёрный панцирь отбрасывал блики от пламени, рога угрожающе шевелились, а постоянно мельтешащие лапки издавали тот самый тихий стрёкот. «Исчадие тёмных гор» — прочитал всплывшую подсказку. На автомате присмотрелся:

Имя: «Исчадие Тёмных гор»

Раса: Страж Тёмных гор

Класс: Внеклассовый

Характеристики:

Неуязвим

Так вот как выглядит мой сосед!

Страж-навозник, с наскоку вонзивший свои лапки в кристалл, не разбил его, но и не отлетел в сторону. Он в нём увяз. Натурально увяз, как оса в мёде. Передние лапки просто погрузились в кристалл сквозь ставшую мягкой и податливой стенку, и по инерции туда же влетели и остальные его конечности. Жук дёргался, пытаясь освободиться, но безрезультатно. Рванул всем телом, но только сильнее увяз, продолжая медленно-медленно погружаться в огненную вязкую массу.

Никакой новой информации о нём не появилось: у него всё так же отсутствовала шкала жизни, впрочем, как и соответствующая характеристика. Да и что может случиться с неуязвимым противником? Страж дёрнул головой в сторону, и я смог рассмотреть его небольшие фасеточные паучьи глазки. Они не светились зловещим сиянием, не моргали и не могли выражать никаких эмоций, но я опять был уверен, что вижу в этих глазах ужас.

И в этот момент жук завизжал! Завизжал и завыл, и в этом вое был такой панический, смертный ужас, такая горькая тоска, что мне стало его жалко. Закрыл глаза. В сером свете заметил блёклый дымок, окутывающий стража, и этот дымок затягивался в пламя. Будто натужно гудящая вытяжка жадно всасывает клуб сигаретного дыма, боясь упустить даже самый малый клочок. Затем померещилось, тихое-тихое чавканье, будто корова в стойле медленно и неторопливо, громко причмокивая, пережёвывает сено.

И в этом чувствовалось такое блаженство… Сладкий вкус истинного наслаждения начал пропитывать окружающее пространство. Как будто старый гурман, добравшись до вожделенного лакомства, не торопясь, кладёт в рот кусочек, благоговейно прикрывает глаза и начинает мычать от удовольствия. И все эти ощущения: первозданной силы, блаженства, наслаждения смешивались с истошным визгом и страхом, отчаянием и безумным ужасом существа, глядящего в глаза вцепившейся в него смерти. Всё это смешивалось в странный коктейль противоречивых чувств и эмоций. Эти ощущения завораживали.

Я стоял, открыв рот, не в силах пошевелиться или хотя бы о чём-то подумать: чужие эмоции захлестнули и парализовали тело. Жук по-прежнему исходил лёгкой дымкой, визг становился всё тише, переходя не то в писк, не то плач, а причмокивания становились всё отчётливей. Страж уже не трепыхался, а бессильно висел на обмякших лапках, и в какой-то момент осыпался серой пылью. Он не погиб, он просто перестал существовать.