Норби

— Хлороформ! — я поднял повыше очередной флакон. — А вот самый обычный носовой платок. Усыплю тебя ненадолго, всего на полчаса, и спокойно сделаю укол. Потом ты проснешься, я тебя выслушаю, а когда в тебе уже не останется ничего человеческого, оттащу в угол. Там есть колодец, внизу — подземная река. А затем возьму клубок — и вернусь под майское солнышко.

«Поете вы, ребята, про «Самый лучший Май», но родина той Розы — Техас, любимый край».

Она попыталась улыбнуться.

— Не угадал, янки. Мой самый страшный кошмар — могила, куда меня закапывают живой. Крышка гроба, фонарик и кулек с конфетами. Ты будешь разочарован, я не предавала Соединенные Штаты Америки. Впрочем, нечто подобное мне говорили при потрошении много раз, прежде чем я вонзала в человека первую иглу. «Ибо каким судом судите, таким будете судимы».[29]

— «И какою мерою мерите, такою и вам будут мерить», — подхватил я. — Кажется, мы поняли друг друга, фройляйн Мухоловка. Впрочем…

Я вновь подошел ближе и наклонился, чтобы поймать ее взгляд.

— Есть вариант. Вдруг он тебе понравится? Кстати, я — не янки, Монтана была за дикси.

«Разбиты мои ноги, так хочется в Техас, но Дяде Джо нужны мы, он ожидает нас». Предки пристрелили бы меня без всякого суда, если бы увидели сейчас. Как бешеную собаку.

Morir, perro!

* * *

— Я не буду ставить на тебе опыты и забуду, что ты существуешь, взамен на рассказ о том, как ты, Мухоловка, убила Викторию Фостер. Кто помогал, кто заказывал и платил. Ее не вернешь, а мне очень нужно знать правду. Не хочется рисковать, ты можешь слишком рано спятить и превратиться в хихикающий овощ. Итак, сделка: твой рассказ — в обмен на то, что я выкину шприц прямо сейчас. Идет?

— Нет, герр Корд, не получится. Я не убивала мисс Викторию. Если бы ты дал мне еще несколько дней, я бы все узнала… Отпустить ты меня все равно не отпустишь, а ради легкой смерти брать чужой грех на душу не стану.

— Это, как видишь, хлороформ. Может, все-таки передумаешь?

— Не передумаю, дикси.

4

Послышался негромкий гудок, вслед за ним что-то щелкнуло и зажужжало. Антек, оторвавшись от причудливых готических букв, отодвинул машинописную страницу в сторону. Одиннадцать утра по среднеевропейскому, очередная уборка.

Перерыв!

Механический «жук», выползший из отверстия в стене, деловито сновал по комнате, распространяя вокруг себя острый запах озона. Подполз к самым ногам, замер в нерешительности, сдал назад и принялся искать обходной путь.

Лучше не мешать! Бывший гимназист прошел вдоль стены к выходной двери. Создатели объекта «Плутон-1» прямо-таки помешаны на чистоте. Самодвижущиеся «жуки»-уборщики, сложная система вентиляции — и обязательный душ дважды в день для личного состава. И еще специальный тамбур при входе на подземную станцию, откуда стартует торпеда, она же аппарат «UGB-3». А там, если верить бумагам, контроль биологических веществ и, в случае необходимости, обеззараживание. Как именно, не объяснялось, и Антек не без содрогания представил себе падающий прямо с потолка тараканий дуст.

Все эти подробности, наряду с многими иными, и были изложены в описании подземного объекта, переведенном кем-то на немецкий язык. Схемы и рисунки копировались от руки, но очень красиво и четко. Пришлось вчитываться в «готику», вспоминая немецкий письменный и ломая глаза. Постепенно втянулся, и дела пошли на лад. «Жук» заставил прерваться на предпоследней странице.

А вот три первые отсутствовали — вся вводная часть. Там явно имеется нечто, для Антека Виллана не предназначенное.

За первой частью машинописи следовала вторая. Бывший гимназист уже туда заглянул — описание аппарата «UGB-3». Тоже перевод и тоже с приклеенными к страницам схемами и картинками. Интересно, для кого переводили? Наверняка для тех, что погибли, когда отправились на поверхность вместе с профессором (который не профессор) и, для Мары? Девушка была необычной, ни на кого не похожей, но никак не марсианкой. А вот Оскар Стефан Сторсон — поди пойми! Ученые — они по определению странные, да и шведов встречать пока не приходилось. Ни щупалец, ни стебельковых глаз, ни защитного панциря. Но все-таки есть в нем что-то этакое.

Жужжание за дверью стихло. Антек осторожно заглянул внутрь, чтобы увидеть «жука», исчезающего за стенной дверцей. Щелк! Исчезла и она, стена вновь стала ровной и гладкой. Бывший гимназист невольно потер лоб. Техника, однако!

Теперь можно возвращаться к столу и дочитывать оставшиеся страницы, после чего следует обязательно сделать запись в рабочем журнале. Бюрократия в подземелье почиталась ничуть не меньше, чем гигиена.

* * *

— Подсчитали количество жертв, — сообщил «шеф» за обедом, когда настал черед пить кофе. — Если не желаете портить аппетит, я просто дам потом почитать распечатку.

Антек отметил про себя очередное новое слово. «Ausdrucken» — вроде бы по-немецки и смысл понятен, но почему не «машинопись»? Или «Werkzeugmaschine» для шведа слишком громоздко, все-таки язык не родной?