Норби

Невесомые веки еле заметно дрогнули. Слышит. Говорить не о чем, и он стал просто размышлять вслух.

— Завидно даже! Ты знаешь, зачем живешь и зачем умираешь. А у меня не осталось ничего, ни Родины, ни памяти, ни цели. Люди вокруг, как осенние листья, кружат, сталкиваются, падают, исчезают. Скольких я уже потерял, даже не успев узнать! Уланы из полка майора Добжаньского, пан поручник Сверчевский, те, что в камере со мной были, шеф наш, теперь ты. Никто не задержался, всех ветер унес. Иногда кажется, что я уже умер, и это — посмертная кара. Ни любви, ни дружбы, только вечное расставание.

Ее пальцы, лежащие на одеяле, дрогнули. Антек догадался и, уже не сомневаясь, прикрыл их ладонью.

— А еще я понял, что если память вернется, прежним не стану. Узнаю, во что верил, но поверю ли вновь? Слишком многое довелось увидеть. Ты молодец, ты даже в космосе побывала, но и мне вполне хватает. Вот только что с этим делать, не знаю.

Глаза Мары открылись, беззвучно дрогнули губы. Он понял.

— Ты права. Знаю! Просто не решаюсь сказать самому себе. Сейчас война, и я на войне. Отсидеться не выйдет, все равно найдут, поставят в строй и пошлют в бой. А я так не хочу, не вижу смысла. Значит, остается одно — воевать за самого себя. Главное не растеряться и отдать первый, самый важный приказ, а там само пойдет. И еще. Ветер уносит всех, кто рядом, значит, я сам стану ветром. Ты исчезнешь, а я тебя найду. В этом нет ни малейшего смысла, но расставаться навсегда — еще большая нелепость. Не хочу!

Встал, наклонился, коснулся губами ее пальцев.

* * *

— Это кресло, — скучным голосом пояснил белокурый шеф-пилот. — А это ремни, они человека в кресле удерживают.

Кресло было белым и твердым, но не из металла, а из чего-то совсем иного, легкого и по виду очень прочного. Ремни кожаные, широкие и тоже очень крепкие.

— Твоя, Земоловский, задача: сидеть в кресле и изображать мешок с отрубями. Вопросы не задавать, все равно не отвечу.

Кресел оказалось два. Маленький круглый аппарат под прозрачным колпаком на двоих и рассчитан. Сидеть в нем можно, стоять — едва ли. Пульт управления, переключатели, лампочки, небольшой штурвал. Винтов нет, как и крыльев, просто круглый поплавок, двух с небольшим метров в диаметре.

На этот раз пришлось спускаться по лестнице в. Трюм? Если и нет, то очень похоже. Вроде большого гаража, только машин нет, а летающий поплавок всего один.

— Одежду сменишь, подберем тебе цивильное, чтобы не арестовали сразу. С деньгами и документами разберешься сам.

Антек потер лоб. Если отпускают, то.

— А куда? В смысле.

— Никакого смысла! — отрезал белокурый. — Я бы тебя, конечно, не топил, но отправил бы.

Он мечтательно улыбнулся.

— В Москву! Прямо на Лубянскую площадь, к фонтану.

Бывший гимназист не хотел, а вздрогнул. Шеф-пилот, явно заметив, скривился.

— Нет, парень, не заслужил. Московская командировка — это высший уровень, вроде «категории шесть» у скалолазов. А если серьезно, госпожа инструктор велела отправить тебя домой. Высажу где-нибудь возле Варшавы, дальше — твое дело.

Кто такая госпожа инструктор, Антек сообразил, пусть и не сразу. А вот в Варшаву совершенно не хотелось. Но куда проситься? К объекту «Плутон-1»? В Свентокшиские горы, куда вел своих улан майор Добжаньский? К сгоревшему эшелону?

— Чего молчишь? Или не понял?

Антек развел руками.

— Так я же мешок с отрубями.

Шеф-пилот взглянул недобро.

— Не мешок ты! И в абверштелле наверняка учился, и души живые на твоем счету записаны. Но госпожа инструктор права, мы не можем воевать со всеми. Считай, тебе повезло, наемник.

На этот раз он не обиделся. Пусть! Крылатый-бескрылый — землянин, значит, точно такой же наемник. Наверняка потому и злится.

А если спросить?

— Шеф-пилот! Ты в космос летал?

Ответа не дождался, переспрашивать не стал. Кажется, белокурого туда не пустили. А Мара-то в космосе была!

Тоже мне, шеф-пилот!

6

— Смокинг сейчас принесут, мсье. Подогнать по фигуре будет недолго, мсье.

Я смотрел на лакея и думал, где тот прячет пистолет. Иных развлечений у меня не было. В этом доме я и так подзадержался. Если бы графиня предложила что-то конкретное.

Не предложила, лишь попросила погостить до вечера. Согласился я без всякой охоты, рассудив, что Маске требуется время на звонки и телеграммы. Если среди адресатов ближайший пост жандармерии, я, конечно, пропал, но едва ли таким людям нужен лишний шум. Графиня недаром уехала жить в глушь.

Не ждал я и помощи. Французы разбираются с французами, залетный дикси — лишний в раскладе. Но меня все-таки попросили остаться, отвели в гостевую комнату и даже накормили обедом. А вот теперь намечался ужин.

— Такова традиция, мсье Корд. Черный галстук! Смокинг к ужину обязателен. Не беспокойтесь, вся одежда новая и чистая.

Из коридора неслышно просочился второй ливрейный, неся в вытянутой руке плечики, поверх которых накинута легкая белая кисея. Я представил, как снимаю пиджак, рубашку.

Не в добрый час вспомнилась Анна Фогель. Мухоловка права, для начала человека следует раздеть и поставить голым посреди комнаты, а потом уже можно бить — кулаками или как-то иначе, не важно.