Норд, норд и немного вест

В тот день зам из штаба так и не вернулся: завалили, видимо, работой. Ближе к закату (условному, конечно, а не к трём ночи) из штаба притопал командир.

– Позови-ка мне, Эдуард, этого вашего светоча мысли, этот пытливый ум маслопупой боевой части.

– Кого это, тащ командир? Так-то и я под описание подхожу.

– Поумничай, и ты пизды получишь.

– А, так вам Борисыча позвать?

– Почему повязка дежурного грязная?

– Да я звоню же уже, тащ командир, звоню! Бори-сыч! Тебя командир в центральный! Срочно, Борисыч, беги прямо, дружище, а то меня с дежурства по кораблю сейчас снимут!

– Борисыч. Сядь-ка вот сюда, дружок. Как дела у тебя?

– Да как. Ну нормально, в общем.

– Жена?

– Ага.

– Сын?

– Вполне.

– Собака?

– Да.

– Так какого хуя?

– Какого хуя что?

– Вообще.

– Ай ну, потому что.

– Ну это понятно. Слушай, что хотел-то. Зама тут нашего в штабе встретил. Крайнего. Жаловаться на тебя изволили. Мол, издеваешься над ним.

– Я?

– Да не пучь глаза, херувим. Ты. По какой теме хоть праздник?

– Да по темам его занятий, что он командирам групп выдал на новый период обучения.

– А ты тут причём?

– Ну я же командир группы!

– Так группы-то у тебя нет.

– А зам откуда это знает?

– Справедливо. И что там в темах этих?

– Слушайте, да всё как и было, только слово КПСС вычеркнуто. Ну это ладно, прошу его объяснить мне, что такое патриотизм.

– А он?

– Про любовь к родине мне втирает.

– К чьей родине? К твоей или его?

– Ну так вот это я и пытаюсь выяснить!

– Про готовность живот свой положить на поле боя не пел тебе ещё?

– Нет, сбежал в штаб, видно, на консультацию.

– Ну ты это, держи меня в курсе событий, только смотри там, палку не перегни, а то сбежит и пришлют какого-нибудь долбоёба.

– В смысле? Ещё одного?

– Нет, в смысле, другого, непривычного. Всё, вольно, разойдись.

На следующий день зама на корабле не было, и на следующий за следующим тоже не было, но Борисыча так просто было не взять. Человек, за плечами которого не одна автономка, умеет ждать.

– Това-а-а-арищ капитан второго ранга! – раскинув руки, отлично симулировал радость Борисыч у каюты зама. – Заждался вас уже, все глаза просмотрел в горизонт!

– Да? Надо же. А что, у вас дело ко мне?

– Ну как же не дело, что вы меня прямо равнодушием своим так раните! Мы же с вами ещё беседу нашу не закончили на тему патриотизма.

– Припоминаю, как же! Ну мне сейчас некогда, давайте позже…

– Да я не помешаю, я с краюшку, – Борисыч нежно, но настойчиво просунулся за замом в каюту. – Я не задержу надолго, ну что вы – опытный, так сказать, специалист по борьбе с личным составом – на такой пустяшный вопрос мне разъяснений не дадите?

– Нет, я-то могу!

– Ну так давайте, а то у меня тоже, знаете, дела есть: стержни с ураном сами себя спиртом не протрут!

Борисыч стержни-то эти и не протирал ни разу: для этого была группа спецтрюмных, а вся матчасть Бори-сыча состояла из журнала (за который, впрочем, отвечал командир дивизиона движения) и шариковой ручки.

– Хорошо. Да. Ладно, пусть – покончим с этим!

– Вы как будто меня на дуэль сейчас вызвали. Аж мурашки по шкуре.

– На чём мы там остановились?

– На том же, на чём и начали – что же такое этот самый ваш патриотизм?

– Ну это же просто, ну!

– Наверняка.

– Вы же классику читаете, да?

– Да, но давайте не будем, а то я, знаете, боюсь, что классики-то как раз категорически против этого вот самого патриотизма.

– Ну как же, а вот «Как закалялась сталь»?

– Нет, ну давайте уж про классику, раз начали, в мировом, так сказать, масштабе. Чехова, например.

– Да что Чехова – он же гуманист!

– Ну да… какой тут патриотизм при гуманизме? В жопу гуманизм! Давайте что-нибудь про войну, убийство и кровищу!

– Давайте. Что там у нас? А-а-а-а, так, ну вот «Войну и мир» возьмём…

– Зачем?

– Ну там же как родину защищать надо от врагов? Как родина важнее всего, её интересы!

– Где? Там, помнится мне, что ямочка на подбородке французика помешала герою его зарубить в бою. Ямочка на подбородке, согласно Толстому, бьёт родину в миг. Давайте, может, Булгакова?

– Да! Конечно! Давайте Булгакова!

– Что мы из него дадим?

– Ну вот что?

– Ну вот «Белую гвардию» давайте. Ну не морщитесь, я понимаю, но тем не менее.

– Хорошо, вот «Белую гвардию» вы читали?

– А как же, а вы?

– А что я?

– А вы читали?

– Конечно!

– Странно тогда, что вы согласились взять её для примера – там же, на поле боя Бог говорит, что для него все павшие равны и нет для него правых и виноватых…