Норд, норд и немного вест

– Да что там борщ, – не выдержал Серёга, – мама моя вот утку фаршированную делала. О-о-о, скажу я вам, господа товарищи, не едали вы такой и, пока ко мне не приедете, не судьба вам будет. Такое ощущение, что дня два она её готовила. Покупала только на рынке всё и выбирала там часа два, вот смотрела на что-то, щупала, нюхала, потом дома мыла, драила, отмачивала, натирала, нашпиговывала и запекала. А когда запах из духовки начинал идти! Просто всё бросалось дома и все ходили вокруг кухни! А потом она её на стол достаёт и ты уже чувствуешь, как вот эта вот корочка румяная хрустеть на зубах будет, а под ней сок прямо течёт, и слюней полный рот, и уже удовольствие, хоть и есть не начал! И отец под неё наливал себе стопочку и так вкусно крякал, когда выпивал, что я думал, ну обязательно, конечно, когда вырасту, тоже так вот, под утку и стопочкой…

– Да ничего вы в еде не смыслите, заложники городской жизни потому как! – макароны мои кончились, – вот у меня бабушка в деревне жила, свиней там всяких держала, корову. Кур.

– А вишни были? – уточнил Олег.

– Были, а при чём тут вишни?

– Уж больно я их люблю. Возьмём, бывало, пару кило вишен…

– Так, не перебивай, я же про нормальную еду сейчас…

– Да откуда у вас нормальная еда? Картошка же одна!

– Это миф. Намного больше картошки белорысцы любят мясо, просто тщательно это скрывают, чтоб их все жалели! Так вот, заколют, бывало, кабана и разделка там всякая во дворе идёт: суета, кишки, кровь, палёная шерсть, уши с солью, а потом колбасы набивают и мясо вот это, тёплое ещё, на сковородку, да с салом и блинами – ох, это просто, скажу вам ребята, запретить надо! Это же наркота, как есть! Пока не лопнешь, – есть не перестаёшь! А в сарае потом окорок вяленный, кум-пяк, по-белорусски называется, висит в марлю закутанный, и ты с улицы прибежал, бабушка в поле там, жуков собирает, или ещё где, а ты нож схватил, шасть к нему и полосу мяса себе, херак, отчекрыжил, не жуя почти, заглотил и дальше с босотой деревенской гусей соседских гонять! Эх… да, ничего такой «Роллтон». Но чего-то не хватает, да?

– Ага, – вздохнул Олег, – давайте чаю, что ли, по стакану – может чаю не хватает?

– Именно, – согласился Серёга, – именно чаю нам сейчас и не хватает! Кто банку моет? Опять я? Я всё ещё самый молодой же, да? Морской закон ваш не отменяли, часом? Ну ладно, давайте вашу банку, пойду.

– Не ной, – говорю, – я тебе за это расскажу, что такое фенестроны! Среди люксовых лейтенантов будешь как папа ходить и лещей всем раздавать!

– Ох, а лещей, помню, после автономки выдавали, да? – уже за чаем вспомнил Олег.

– А ты откуда помнишь? Тебя же не было ещё.

– А Вова тут, в посту, хранил свои банки с ними и мы ходим, на него увлажнёнными глазами смотрим, так он и сдастся, периодически, берите, говорит, но только одну! А они такие, да? Жирные, мясистые!

– Давайте перестанем про еду? – первым не выдержал Серёга, – давайте о чём-нибудь высоком? О музыке там или о погоде…

– А осень-то в этом году, да? Всё никак кончаться не хочет! Ты подумай, бездушный, с одной стороны, предмет, а так упирается, как будто характер имеет!

– А мне, – говорю, – нравится осень. Это же не время года, а прямо философия в натуральном её выражении.

– Эка ты загнул! А лето тогда какой предмет?

– Лето? Ну не знаю, – физкультура.

– А весна, давайте будет ИЗО! – подхватил Серёга. – Толку нет, как от предмета, только что с виду и красиво!

– А зима тогда?

– А зима тогда – вызов к директору!

– С родителями?

– И с участковым инспектором!

– Было у тебя?

– Нет, но представляю!

– А пошли, – говорю, – на мостик чай пить, пока нас к директору не вызвали!

На мостике было так же сыро, как и час назад, только стало темнее – так, что хоть глаз коли. Полярная ночь уже подступала, а снега не было, чтоб хоть немного её отбелить, и в черном воздухе только и видно было, будто плавающий вдалеке штаб и жёлтые стояночные огни лодок, размытые дождём. Источник тепла и уюта был один – рубочный люк, да и тот не рядом. Чай, уже довольно остывший, вынесенный на холод, радостно задымил паром и пить его стало вкуснее – прям как настоящий, а не пыль с грузинских дорог, которую мы тогда заварили.

– Эх, – поёжился Олег, – хорошо-то как! Жаль, что не курю, а то бы вот прямо в затяжку бы сейчас!

А Серёга просто молча улыбался, будто был чем-то доволен. Вот чем может быть доволен лейтенант, у которого и треть листа ещё по устройству корабля не закрыта, скажите мне?

Но Серёга такой до сих пор, за что ему спасибо: в какую бы жопу не попал, всегда найдёт повод улыбаться и быть счастливым, хоть на секунду, вот эту вот самую, которая сейчас пройдёт, но, пока не прошла, – почему бы и нет. И этому у Серёги можно поучиться, доложу я вам, – не надо искать поводов для счастья, надо уметь быть счастливым просто так, хоть на секунду, но ежедневно и прямо сейчас.