Норд-Ост. Заложники на Дубровке

Когда террористы увидели, что отснятая пленка продемонстрирована не полностью, они впали в ярость. Как вспоминала Татьяна Попова, "в очередной раз вылетев на сцену, Бараев, явно выйдя из себя и разбив что-то, заорал в зал:

— Все! Надоело! Козлы! Все отсняли, но в эфир не пустили! Всех будем расстреливать! Никаких переговоров!

Стало страшно: нервы у главаря начинают сдавать, и следствием этого может стать все что угодно. Удивительно, но из зала его стали успокаивать, взывая к разуму:

— Сейчас же ночь… Зачем им такой важный материал давать в эфир, когда все спят… Они обязательно утром его покажут…

Это говорили люди, живущие в России, знающие работу наших СМИ, прекрасно понимающие, что никогда Центральное телевидение не пойдет на пособничество террористам. Знали и тем не менее, не впадая в истерику, пытались разрядить обстановку, интуитивно подбирая аргументы, которые бандит еще мог хоть как-то воспринимать"[263].

Уязвленное самолюбие Бараева, по всей видимости, успокоил его заместитель Абу-Бакар. На кону стояло слишком много, чтобы отказаться от проведения операции лишь потому, что телевидение не показало какую-то там пленку: в конце концов, противодействие вполне естественно, и те, за оцеплением, работают не зря. Разработанный специалистами своего дела план операции надлежало выполнять в полном объеме, не внося в него такие сиюминутные и по большому счету бессмысленные коррективы.

Именно это, по всей видимости, сумел он внушить разгневанному Бараеву; кроме того, он грамотно отвлек его внимание. С самого первого дня после захвата заложников террористы вели видеосъемку происходящего внутри зала; по всей видимости, это было необходимо для "отчета" перед заказчиками преступления — такая же практика наблюдалась при проведении терактов на территории Чечни. "Они ходили между рядами, делали ближний и дальний вид, снимали зал с разных сторон, снимали самих себя", — вспоминал один из заложников[264]. Именно эти съемки Абу-Бакар использовал для того, чтобы успокоить Бараева.

"В зале появилась любительская камера, — вспоминала Татьяна Попова, — и один из чеченцев стал снимать происходящее. Долго снимал бомбу, водил камерой по лицам сидящих людей (я на всякий случай наклонила в этот момент голову), снимал девушек-камикадзе… Затем снова появился Бараев и крикнул, почему-то обращаясь к сидящим на балконе:

— Дайте сюда самую маленькую девушку… девочку! Мы поняли, что выбранной ему девочке будет отдана отснятая кассета и ее отпустят. В партере тут же поднялось несколько мам, предлагая своих дочерей… Девочку, очевидно, выбрали, но вот отпустили ее или нет, сказать трудно. Я этого момента не видела"[265].

Чуть позже началась вторая съемка, которую на сей раз осуществляли двое заложников. "Неожиданно из зала к террористам вышла женщина, которая сказала: "Я профессиональный журналист и могу сделать эти съемки лучше, чем вы, и смогу передать их вовне так, чтобы люди узнали о том, что происходит в зале", — рассказал очевидец. — Террористы согласились и дали камеру ей". В качестве оператора тоже выбрали заложника. "Это был седой мужчина. Этот мужчина держал камеру и тоже ходил по залу, делая съемки. Сама женщина сидела на сцене и пыталась разговорить во время этих съемок первые ряды заложников, спрашивая их, что бы они хотели передать, чего им не хватает, что они хотят, чтобы увидели люди"[266].

"Затем на сцене позировал сам Бараев вместе с пухленьким "замполитом", — вспоминала Татьяна Попова. — Опять же они даже что-то говорили в камеру. Так что подготовка сцены и возня с реквизитом не пропали даром — они получили свою съемку, а со временем и эфир… Поскольку впоследствии по телевизору показывали кадры именно этой кассеты"[267].

Кроме того, террористы, созвонившись со своими сообщниками за рубежом, договорились о том, что те направят к ним журналистов из иностранных телекомпаний. "Тебе позвонит тот старик, который живет в жаркой стране. Он был вторым лицом в государстве, — сказал Бараеву один из сообщников. — Он просил ваш номер и хотел направить к вам людей из телекомпании… Они должны позвонить". "Стариком из жаркой страны" был один из лидеров террористов середины 90-х годов — Зелемхан Яндарбиев, скрывавшийся от российских спецслужб в Катаре[268].

Все эти рассчитанные на внешнее потребление мероприятия, по всей видимости, успокоили Бараева; около трех часов ночи террористы сообщили, что в следующий раз выйдут на контакт в пятницу утром. В оперативном штабе начинали понимать ритм, по которому "живут" террористы: высокая активность до середины ночи и потом ее снижение до утра. Конечно, террористы несли "вахту" посменно круглые сутки, однако их командиры уходили отдыхать, и бдительность охранников, скорее всего, снижалась.

Конечно, это было предположение и, как для любого предположения, правильность его можно было подтвердить только опытным путем.