Nordic Dads. 14 историй о том, как активное отцовство меняет жизнь детей и их родителей

Та самая школа, куда Рикарда записали при рождении, Дагу очень нравится, хотя ситуация со школьным образованием в Швеции, на его взгляд, неоднозначная: «Раньше все школы были государственные и примерно одинаковые — неважно, где ты жил: в городе, пригороде или деревне. Но теперь все изменилось: многие школы и детские сады превратились в компании, в бизнесы. В результате некоторые, как наша, например, отличные, но есть и такие, где качество образования оставляет желать лучшего». Но больше всего меня удивило, что престижная частная школа, куда ходит сын Дага, бесплатная. Моя младшая дочь четыре года ходила в частную школу в Москве, и это было весьма чувствительно для семейного бюджета. Поэтому я несколько раз переспрашиваю, чтобы удостовериться, что правильно понял, и мой собеседник спокойно объясняет: да, все школы в Швеции бесплатные, а частные получают деньги от государства.

От школы, где учится его сын, Даг ждет прежде всего знаний. Помимо обычных уроков Рикард занимается английским, ходит в художественный кружок и на дзюдо. В качестве дополнительной мотивации в семье разработана система денежных поощрений. За успехи в учебе (например, за хорошую работу на уроке) Рикард получает звездочку, а за 10 звездочек — 50 крон, это примерно 5 евро. Такая система, считает Даг, не только мотивирует ребенка, но и помогает ему понять ценность денег. И тут настает черед вопроса, который моя жена просила задать всем отцам в Cеверных странах.

— Скажите, а как сделать так, чтобы дети перестали постоянно просить им что-то купить?

Выясняется, что никаких проверенных рецептов у Дага нет.

— Конечно, сын получает подарки на Рождество и на день рождения. Но покупать что-то детям просто так, в обычный день… Мне кажется, это неправильно. Есть опасность их слишком разбаловать.

— Это правда, — киваю я. — Но, с другой стороны, разве не здорово их иногда баловать? Чем старше я становлюсь, тем чаще об этом думаю. Я согласен, что нельзя идти у них на поводу, сам ненавижу, когда дети канючат и просят все подряд. Но в последнее время замечаю, что, когда покупаю что-то младшей дочке, сам, кажется, получаю больше удовольствия, чем она. Это такое приятное чувство…

— Да-да, — говорит Даг с улыбкой, — я прекрасно понимаю, о чем вы. Радость дающего! И все же я не думаю, что мой сын должен получать все, на что он покажет пальцем. Надо уметь говорить нет — для его же блага, иначе у ребенка может сложиться превратное впечатление о том, как устроена жизнь. Другое дело — «мотивационные деньги», о которых мы говорили. Рикард копит их, а потом сам решает, что купить на честно заработанные: лего или, например, компьютерную игру.

Больше всего Рикард любит Pokemon Go. Дагу, кстати, она тоже нравится, поэтому часто они играют вместе. «Даже моя жена любит покемонов — это, можно сказать, наша семейная игра».

— И что, хорошо ловятся покемоны у вас на ферме?

— На ферме? Нет, что вы, там и людей-то почти нет, не то что покемонов. А вот рядом с нашей церковью их полно.

У Рикарда пока нет своего мобильного телефона, и покемонов он ловит с помощью старого телефона Дага — и только тогда, когда отец поделится с ним интернетом. На проблему «Дети и гаджеты» Даг смотрит широко и старается найти разумное сочетание свободы и контроля: «С одной стороны, ограничивать детей, конечно, необходимо, с другой — это часть жизни и часть будущего, оно наверняка будет еще более технологичным. И я понимаю, что сын должен овладевать этими навыками — пусть даже через игры. Поэтому ограничения нужны, но и давать детям пробовать новое не менее важно».

Наследник по прямой

Даг вырос в многодетной семье на севере Швеции: у него шестеро братьев и сестер. Отец много работал, и с детьми сидела мама, а иногда няня. Мне очевидно, что отцовский опыт Дага и его отца сильно отличаются, но сам он находит и сходство: «По выходным отец много времени проводил с нами, как и я с Рикардом, а в будни я тоже много работаю, так что в этом смысле наши ситуации похожи». Зато Анна-Мария благодаря декретному отпуску Дага смогла вернуться на работу всего через год, а маме Дага в свое время пришлось бросить работу после рождения детей. Разве это не позитивные перемены?

— Конечно, позитивные. Просто эти ситуации сложно сравнивать: у нас всего один ребенок, а у мамы было семеро. Но гендерное равноправие, безусловно, важная вещь как для страны, не теряющей надолго квалифицированных работников, так и для семьи, где жена перестает быть финансово зависимой от мужа. Вообще, равные права и возможности для всех — это прекрасно. Я лишь считаю, что гендерная риторика в современном обществе могла бы быть менее агрессивной. Потому что женщины — это женщины, а мужчины — это мужчины, и в этом тоже нет ничего плохого.

— А это вообще важно для вас, чтобы сын не только состоялся как личность, но и вырос настоящим мужчиной?