Норки!

морду к земле, чтобы проглотить насекомых, он почувствовал беспричинное раздражение. «Как она это делает?» — удивлялся он. Сам Психо до сих пор не нашел ничего съедобного, а Мата… Его раздражение еще усилилось, когда она откинула в сторону толстую ветку и под ней обнаружилось целое семейство упитанных слизней.

— Кстати, о смекалке, — заметила Мата, хитро улыбаясь– — Разве ты еще не открыл для себя, что не только охота, но и собирательство способны обеспечить тебя превосходным завтраком? Просто нужно знать, где искать. Должно быть, ты еще не овладел этим искусством.

Она проглотила последнего слизняка и облизнулась.

— Почему ты отказываешь остальным в праве самим отыскать свой путь в жизни? Почему ты присвоил себе привилегию судить их? И почему ты считаешь недоумками всех, кроме себя? Впрочем, мне нужно возвращаться,— объявила она.— Отдел норкетинга просил меня быть главным судьей в соревновании на лучшую нору. Догоняй!

Когда стая оккупировала Плато, брошенные кроликами норы обеспечили ей готовые жилища. Мега захватил самую лучшую нору, которую его подданные ворчливо именовали «дворцом»: в ней было целых четыре комнаты, одну из которых он предоставил Мате. Психо занял соседнюю нору, состоящую из трех комнат, — он хотел быть поближе к Вождю, — в то время как М-Пер-вый и М-Второй выбрали логово довольно далеко от центра колонии, но зато с просторным центральным залом, который они превратили в «Штаб норкетинговых исследований». Макси и его норковороты тоже обосновались на окраине поселка — в длинной подземной галерее со множеством входов и выходов, которую военный советник гордо именовал казармой.

К счастью, некогда обитавшая на Плато популяция кроликов была достаточно многочисленной, чтобы обес-

печить всех норок жильем. Поначалу им все же было тесновато, но выход нашелся быстро: норки стали прорывать дополнительные ходы и устраивать логовища в мягкой земле выходящего к реке обрыва.

И тут Отдел норкетинга предложил идею, которая позволила задействовать градостроительные способности норок в полную силу. «Там, на ферме, — объясняли они Меге с самым серьезным видом, — все норки жили в одинаковых клетках, поэтому они привыкли мыслить категориями коммунального общежития. Понятие собственного дома было для них пустым звуком. Как известно, норы, в которых они живут здесь, тоже не очень-то отличаются одна от другой. К счастью, проведенные нами исследования показали, что, если нам удастся организовать и провести кампанию по внедрению в массы понятия собственности, подданные начнут рассматривать свои норы в качестве своей личной территории. И если внушить норкам, что состояние и внешний вид их жилищ лучше всего говорят о них как об индивидуальностях, вот тогда они заинтересуются!»

Мега был лишь слегка заинтригован этими не до конца понятными умопостроениями, зато Мата одобрительно и благосклонно кивала. Выдумка сработала: движение под девизом «Сделай сам», где каждый изо всех сил старался улучшить доставшуюся ему нору, приобрело невиданный размах.

Рылись новые ходы, переоборудовались и расширялись комнаты, прокапывались целые подземные галереи, а в последнее время норки увлеклись строительством крылечек и беседок из отгрызенных веток. Среди самок возникло соревнование — чья нора лучше отделана. Вначале было очень модно украшать стены звездчатыми цветами терна, но в последнее время это поветрие было вытеснено новой модой на «интерьер в розовых тонах» из боярышника; полы же покрывались коврами из голубых подснежников-пролесок, в которые вплетались нежно-белые лесные анемоны.

Только норы Меги и.Психо отличались простой и по-спартански суровой обстановкой. Обходя чужие жи-

лища вместе с Матой, Психо болезненно морщился, косясь на резко контрастирующие цвета и бьющие в глаза архитектурные излишества, которыми бахвалились бесконечно гордые домовладельцы. Тем не менее, повинуясь требованиям ретивых хозяек, он, хоть и неохотно, все же вытирал лапы перед тем, как войти в чей-нибудь дом.

— Тебя не тошнит от всего этого, Мата? — шепнул он, опасливо поглядывая на не слишком удачный подвесной потолок, украшенный к тому же кричаще-яркими листьями и колючими ветками боярки. Потолок угрожающе провис и грозил обвалиться им на головы в любую минуту.

Судя по ее мрачному молчанию, Мата считала вопросы вкуса и безвкусицы столь же индивидуальными, как и многое другое. Не рискуя и дальше испытывать ее терпение, Психо сослался на неотложные дела и направился к реке посмотреть, что там происходит.

Стараниями Отдела норкетинга в колонии появились и процветали десятки разновидностей спортивных игр, и самой популярной стал желудьбол. Состязания в этом виде спорта приняли такой размах, что выше по склону пришлось разметить специальную площадку, дабы состязающиеся не наносили ущерб колонии. Система выявления чемпионов была запутанной донельзя, и разобраться в ней — и то с большим трудом — могли только непосредственно сами игроки.