Норки!

В это время на поляне появился последний запыхавшийся член ОСПЛ, которого не хватало для кворума. Это была Жимолость — крольчиха, отличавшаяся «хорошо развитыми формами», как отзывались о ней Со-. причастные Попечители. Что касается Филина, он считал ее просто жирной.

— Прошу прощения, друзья, — выпалила она, тяжело дыша и тряся отвислыми щеками. — Примите мои самые глубокие извинения. Я, видите ли, как раз собиралась уходить, когда вспомнила, что должна сказать мужу что-то очень важное, о чем я совершенно забыла. Когда я вернулась обратно в нору, моего младшенького начало тошнить — наверное, он, как обычно, съел что-нибудь несвежее. Хотела бы я знать, сколько раз нужно повторять прописные истины, пока они их хорошенько усвоят?! Дело кончилось тем, что все крольчата начали плакать и мне пришлось их успокаивать. Потом, естественно, я стала убирать то, что было на полу… должна заметить, это было далеко не самое аппетитное зрелище. А запах!.. И разумеется, малыш сделал это посреди нашей парадной комнаты. Конечно, его вины тут нет, но я считаю, что он в первую очередь должен был смотреть, что ест! Словом, когда я закончила, произошло уже столько всего, что у меня в голове все перепуталось. Представляете, я вообразила себе, будто собрание назначено на Большой поляне! Я поскакала туда, но там, конечно, никого не было; даже некого было спросить, поскольку все вы были тут. Тогда я подумала и на всякий случай решила заглянуть сюда — вдруг вы здесь. И — видите? — я оказалась права! Как бы там ни было, — радостно заключила Жимолость, — все хорошо, что хорошо кончается, правда? И все же, если вас интересует мое мнение, я скажу: на сегодня с меня более чем достаточно!

— Бедняжка Жимолость! — запричитали остальные кролики, причем вголосах их звучали неподдельные тревога и сочувствие. Возможно, даже сопричастность.

— Не расстраивайся так!

— Мы ни капли не возражаем.

— Тяжело в наши дни быть многодетной матерью.

— То ли дело раньше!..

— Золотой век, золотые деньки…

— Увы, они никогда больше не вернутся. Я помню, мой дедушка рассказывал…

Собрание неуклонно превращалось в обмен слезливыми жалобами и бесплодными сетованиями на то, как весь лес катится по наклонной плоскости.

В результате Филин просидел на своем председательском сучке примерно полдня. К счастью, Филин, имевший удовольствие наблюдать Лопуха за работой, уже начал постигать искусство повернуть дело так, чтобы вынесенное решение непременно оказалось в твою пользу. Трюк был предельно простым, но требовал недюжинного гражданского мужества: кроликов можно было взять на измор, заставив их сидеть до победного (для тебя) конца, или по крайней мере до тех пор, пока количество твоих соперников не уменьшалось настолько, что ты мог быть уверен в победе твоей фракции. Только уловив этот момент, можно было смело переходить к голосованию.

Глава 25. ВПЕРЕД И ВВЕРХ

С самого дня захвата власти Психо твердил Меге, как важно им не испортить отношений с Хранителем.

— Может, он действительно наш враг, и норки должны знать об этом,— подчеркивал он,— но, пока мы не освободились, это мы зависим от него, а не наоборот. Чтобы массы не пострадали, нам необходимо заигрывать с ним, а тебе надо издать недвусмысленный приказ: «Не расстраивайте Хранителя!»

Норки послушно исполняли приказ Меги, и никто не смел предпринять ничего враждебного в отношении Хранителя, однако что толку? После неожиданной кончины Рамсеса дисциплина упала, и в этом разброде даже самые тупые норки видели: Хранитель что-то подозре-

вает. Несомненно, он заметил, как изменился статус его любимцев — бывших Старейшин. Молчаливые и вялые, они больше не бросались к решетке, чтобы первыми приветствовать его, а все усилия человека, пытавшегося разжечь в них прежнее подобострастие, ни к чему не привели.

Вскоре события стали развиваться стремительно, причем ситуация все ухудшалась. Выходы на игровую площадку большую часть времени оставались закрытыми, клетки никто не убирал, еду Хранитель грубо швырял прямо сквозь проволочную сетку. Уборная была в жутком состоянии, но Хранителя это, казалось, не беспокоило. В довершение всего он начал пропускать кормления, и норки сидели полуголодные.