Нормальная история

Сила цунами рока, нанесшего разрушительный удар по совку в начале семидесятых, безусловно, зависела не только от совершенно нового звучания и инструментальных возможностей, но и от того, что все эти Роберты Планты и Иэны Гилланы пели на языке Запада – запретного, отделенного от нас пусть уже и не железным, но хотя бы деревянным занавесом. Длинноволосые вокалисты рок-групп воспринимались нами, советскими школьниками и студентами, как спустившиеся на землю ангелы, поющие на своем, небесном языке. Различить что-либо на слух нам, изучавшим английский по текстам советских учебников, типа Lenin in London, было крайне трудно. Наиболее продвинутые меломаны доставали слова песен, заучивали их, напевали под гитару.

Этот роковый английский язык для многих моих сверстников был ангельским, запредельным языком небесных сфер. Его безоговорочно принимали на веру, ему прощалось все. В эти достаточно примитивные тексты вкладывалось так много смысла, что их лохматым авторам и не снилось. Например, мой приятель всерьез уверял меня, что хит “Satisfaction” повествует о свободной, сложной и трагической любви двух анархистов-подпольщиков, а текст песни “The Stairway to Heaven” написан известным английским мистиком, публично сожженным в средневековой Англии за свои оккультные эксперименты.

Великий миф сопутствовал рок-цунами, как пена морская, будил нашу фантазию, заставлял мечтать о несбыточном: например, попасть в 1972 году на концерт цеппелинов или роллингов. Увы, легче было отрастить себе крылья и перелететь через брежневский деревянный занавес. Семидесятилетние члены Политбюро КПСС не дали нам возможность послушать наших любимых ангелов со стратокастерами. Можно многое не простить совку, ибо он строился и рос на костях человеческих и на угнетении всяческих свобод. Как сказал Набоков: “Преступления большевизма неискупимы”. Это абсолютно верно. Но неискупимы и преступны и те барьеры, что выстроила дряхлеющая советская власть против западной рок-музыки. Неискупимо, что по воле главного брежневского идеолога, старого пердуна Суслова, и его холуев из министерства культуры ни одну западную мегагруппу не пустили в Москву в 1970-е годы.

И вот этого я никогда не прощу советской власти!

Смешно?

Как заметил редко, но едко смеявшийся Ницше, смех – последний бастион раба. Благодаря вечной армии природных весельчаков и холопов всех мастей, страна наша богата смеховой культурой невероятно. Эти залежи повнушительней нефтегазовых пластов и иссякнут только вместе с русской метафизикой. А покуда она вокруг нас – хохот, хихиканье, насмешки, ерничество, зубоскальство, ржание, глум, подкалывание, подтрунивание, подъебка, высмеивание, пересмеивание, хмыканье, прысканье, ухохатывание, умора, смехотура, смешинки и смехуечки будут наполнять наше жизненное пространство. Да и слава богу! Жизнь вообще не сахар, а в России тем более, выживать здесь без смеха и водки архитрудно. Я знал стариков, ровесников “века-волкодава”, прошедших сквозь мясорубку сталинского времени и сохранивших бодрость духа благодаря своему умению посмеяться над всем, в том числе и над русской метафизикой. Они не были холопами, скорее наоборот. Смех для них был щитом, не давшим веку-мясорубке превратить их в бессловесно-послушный фарш. Как тут не связать смех с божественным промыслом, хотя известно, что ангелы не смеются.