«Нормандия». Гибель флагмана эпохи

С четырех сторон земного шара в виде старинных картушек компаса указаны четыре направления ветра [на которых установлены четыре парусника, символизирующих старинные каравеллы испанских и португальских первооткрывателей]. На самом верху изображены две борющиеся фигуры: одна из них символизирует Атлантический океан, а вторая – человеческий ум и силу, которые побеждают стихию и двигают современный лайнер. Высота этой скульптурной группы 120 см. Она сделана из чистого серебра и весит 18 кг».

По этому случаю в главном салоне состоялась небольшая церемония, которой руководил герцог Сазерлендский, исполнявший обязанности председателя международного комитета «Кубка Хейлза». Пюнье сказал: «Теперь в мои обязанности входит наблюдение за тем, сможет ли “Нормандия” удержать этот приз. Позвольте мне заверить вас, что мы сделаем для этого все возможное». Этим капитан прозрачно намекал на предстоящую конкуренцию с «Куин Мэри», начало которой ожидалось будущей весной. На протяжении всего рейса приз демонстрировался на подставке у входа в главный салон.

КЖТ была восхищена обладанием «Кубком Хейлза» и надеялась сохранить его, что бы ни предпринимала «Куин Мэри». Но прежде всего «Нормандии» следовало избавиться от вибрации, так что по возвращении судна во Францию рабочие снова поднялись на ее борт, пытаясь разобраться с этим раздражающим фактором.

«Нормандия» вновь покинула Гавр 15 ноября, имея на борту лишь инженеров, механиков и рабочих, за которыми наблюдали лидеры «антивибрационной команды» – Романо и Кокре. После остановки в Сен-Назере для приема на борт других технических специалистов судно устремилось в Бискайский залив на трехдневные испытания. Погода была ужасной, но понравилась КЖТ, желавшей проверить все предложенные решения в наиболее сложных из всех возможных условий.

Утром 16 ноября капитан Пюнье вновь приказал дать полный вперед, и «Нормандия» приступила к выполнению, возможно, самого ответственного плавания в своей жизни. По мере того как громадное судно набирало скорость, инженеры следили за регистраторами вибрации, показывающими, что изменение вращения внешних винтов действительно снизило вибрацию, но не более, чем на 20 %.

После этой проверки внимание обратили на синхронизацию винтов. К сожалению, выяснилось, что добиться полной синхронизации практически невозможно. Более того, чем ближе инженеры приближались к идеалу, тем сильнее трясло судно. Из всех потенциальных решений оставалось проверить только одно – сократить расширительный шов в надстройке до точки, расположенной сразу за рестораном-гриль, что было достигнуто быстро и легко.

По крайней мере для верхних палуб последнее решение заработало. Перед сокращенным швом, на Солнечной и Шлюпочной палубах, вибрация снизилась на 60 %. Это, как минимум, означало, что обитатели лучших номеров «Нормандии», расположенных на Солнечной палубе, избавятся от непроизвольной дрожи.

Теперь «Нормандия» вернулась в Гавр, где завершилось изготовление новых четырехлопастных винтов по проекту… А. Н. Харкевича! Было принято решение вернуться к этой форме, тем более что в опытовом бассейне она устранила все следы вибрации, а также доказала еще бо́льшую эффективность по сравнению с трехлопастными винтами, поставленными первоначально.

6 декабря Кангардель, директор-распорядитель КЖТ, известил о результатах проделанной работы: «Со знаниями и средствами, которыми мы теперь обладаем, вибрацию “Нормандии” можно считать делом прошлого». Таким образом, русский технический гений восторжествовал над французким высокомерием.

К концу года «Компани Женераль Трансатлантик» огласила финансовые результаты первого сезона эксплуатации «Нормандии». За этот период, сообщала «Френч Лайн», «Нормандия» принесла доход в 50 миллионов франков, практически покрыв этим затраты на ее обслуживание и общие издержки, однако не оставила средств на выплату государственной ссуды на ее строительство. Однако, если учесть, что 1935 г. был вторым по счету плохим годом для трансатлантического судоходства со времен Первой мировой войны, «Нормандия» пережила его сравнительно неплохо.