Нормандия - Неман

Французы, как известно, любят шутку и прекрасный пол. Когда я хочу подразнить капитана Матраса, я прошу его разрешения обратиться к начальству с рапортом о назначении меня механиком в полк "ночных колдуний". Но однажды после этой шутки, ставшей почти классической, он спокойно отвечает:

- Оставьте меня в покое, барон; Завтра вам уже будет не до "колдуний". Приказано быть в полной боевой готовности, и мне думается, будет жарко.

Глава II

Альбер подходит к Бертрану и Марши, которые, мурлыча под нос незатейливую мелодию, приводят себя в порядок. Они чувствуют себя на седьмом небе. Командир полка Пуйяд поручил им сопровождать самолет, который летит в Москву.

- Было бы для чего так наряжаться, - ехидничает Альбер. - Двадцать четыре часа в Москве, конечно, не так уж плохо, я согласен. Но нужно суметь их использовать, а, по-моему, с такими рожами, как ваши, вряд ли добьешься многого...

Но сейчас даже насмешки Альбера не могут испортить хорошее настроение Бертрана.

- Отвались от меня, Бебе! Старый вояка чувствует себя везде как дома... А потом, мой русский язык... Не правда ли, Марши?

- Конечно, - отвечает Марши. - Они просто умирают от зависти.

- Что они болтают? Кто может помешать нам отлично провести время в Москве? Вперед, Марши!

И на глазах у всего изнывающего от зависти полка Бертран и Марши улетают в Москву.

Само собой разумеется, в Москве они не сделали ничего предосудительного и очень мирно спали одни в гостинице "Савой".

...По всему было видно, что серьезные события не заставят себя ждать.

В состоянии полной боевой готовности, посменно сидя в самолетах, готовые вылететь через пятнадцать секунд после сигнальной ракеты, мы ожидаем своего часа. Чтобы скоротать время, делимся воспоминаниями о прошлом. Вдруг, в тот момент, когда этого меньше всего ожидаешь, в небо взлетает зеленая ракета. Немедленно включаешь зажигание, стартер, и со скоростью свыше 400 километров в час мы взвиваемся под облака, которые золотят свое рыхлое брюшко под солнечными лучами.

Быстро забираемся в небо над Дубровкой; в наушниках голос с земли: "Алло! Внимание, раяки! Высота - 4000 метров... Направление - квадрат 37-Б, замечена группа вражеских самолетов..."

"Вас поняли... Вас поняли..." - следует ответ.

Радио замолкает. Начинается преследование вслепую какого-то невидимого врага в какой-то географической точке.

Через некоторое время в наушниках снова слышится потрескивание, и я едва различаю: "Алло! Раяки! Следуйте в квадрат 38-А, высота - 5000 метров".

Мы преследуем привидение, которое ускользает от нас. От напряжения болит шея и вылезают на лоб глаза. Всем кажется, что вражеский самолет нужно искать выше, всегда значительно выше своего самолета. Надета кислородная маска, включен компрессор, а мы лезем все выше. Ага! Наконец!.. Вот он, Юнкерс-88, разведчик, его сразу различишь по длинному белому следу конденсированных паров, который отрывается от фюзеляжа и концов крыльев. Эти три длинные белые полосы могут стать причиной его гибели.

Слишком поздно... Пикируя, бомбардировщик уходит на запад. Перехват даже на полной скорости не удается. Сегодня "юнкерс" доставит полученные сведения и фотоснимки, завтра он, возможно, будет менее удачлив.

15 июня, под вечер, из штаба дивизии сообщили, что полковник Голубов, командир 18-го гвардейского полка, вместе с которым мы продвигаемся вперед уже несколько месяцев, в воздушном бою днем сбил два самолета противника одного Мессершмитта-109 и одного Юнкерса-88. Стало также известно, что летчик с подбитого "мессера" спасся, выпрыгнув с парашютом, и пытается добраться до своих. На огромной равнине, которая тянется от Дубровки до линии фронта, не легко укрыться, и очень скоро переодетый в гражданское платье немец был обнаружен.

На земле чертовски начинает попахивать наступлением. Ходят слухи, что 600 истребителей, 400 штурмовиков и бомбардировщиков прибыли на соседние с нами аэродромы и готовы вступить в действие по первому сигналу. По дорогам взад и вперед непрерывно движутся колонны танков, артиллерия, пехота. Миллион русских против миллиона немцев, тысячи танков и тысячи самолетов с той и другой стороны. Предстоят кровопролитные бои.

Мы все время наготове. Но в противоположность другим вечерам сегодня с приходом ночи наступила необычная полная тишина. Ни осветительных ракет, ни "ночных колдуний". Даже артиллерия замолкла. Сон не идет ко мне. Я думаю обо всех этих людях, которые сейчас молчаливо готовятся к штурму.