Норманны и Киевская Русь

«…Располагая весьма незначительным количеством письменных источников, опираясь главным образом на устную традицию, извлекая оттуда факты для повествования о IX и X вв., летописатели пускались в перетолковывание этих фактов…

…Все это делает теперь невозможным для историка строить историю Киевского государства X в. по данным “Повести временных лет” и вынуждает искать иные источники, и более надежные и более современные изучаемым событиям» (Приселков 1940: 215–217).

В частности, не доверяя ПВЛ, М. Д. Приселков «ставит своей задачей изучить Киевское государство второй половины X века на источниках византийских, исходя из положений, что “Повесть временных лет” – источник “искусственный и малонадежный” и что греческие источники в своих данных о Руси якобы “более надежны”» (Греков 1949: 275).

Такое отношение к ПВЛ вытекало из основных положений работ А. А. Шахматова. Именно оно послужило аргументом для заявлений антинорманистов о невозможности доверять ПВЛ в изложении истории древней Руси от Рюрика до Ярослава.

Против такого представления о работе древнерусского летописца выступал И. П. Еремин: «Решительному пересмотру подлежит, по моему мнению, и самый образ летописца, утвердившийся в нашей науке (Нестора, Сильвестра или кого-то третьего – в данном случае это для нас безразлично), – многоопытного литератора-чиновника “политической канцелярии” князя, его официозного апологета и послушного исполнителя его поручений по части идеологической “обработки” общественного мнения. Образ этот – у А. А. Шахматова он уже отчетливо намечен – был окончательно дорисован последователями А. А. Шахматова» (Еремин 1946). В наши дни против мнения об ангажированности древнерусского летописца выступает И. Н. Данилевский (Данилевский 1995).

Если же допустить, что древний летописец мог быть непоследователен в своих писаниях, мог ошибаться и допускать противоречия в изложении, то метод по выявлению «вставок» перестает работать. С. А. Бугославский называл такой метод «конъектуральным», подчеркивая его субъективность.

В настоящее время некоторые историки более критично относятся к схеме древнерусского летописания, разработанной А. А. Шахматовым:

«Эти предположения расшатали шахматовскую схему. В самом деле, если мы признаем, что новгородский сводчик мог свободно обращаться с исходными текстами, гипотеза НСв теряет свое оправдание…

…Надо сказать, этот вопрос может показаться в какой-то степени крамольным. Ученые настолько привыкли к предположению об НСв, что порой в поисках доказательств незаметно для себя создают логический круг» (Вилкул 2003: 5). Андрей Амальрик следует в своей работе за построениями А. А. Шахматова, и это отразилось на его выводах.

Как указывает А. Г. Бобров:

«Разумеется, реконструкция текста реально существовавшей и использованной исследователями рукописи заметно отличается от реконструкции текста гипотетического летописного свода; степень достоверности последней неизбежно оказывается меньшей.

Ни в коем случае нельзя рассматривать реконструкцию такого рода как реально существовавший текст – это лишь наглядная иллюстрация научной гипотезы. Реконструкция текста предполагаемого этапа в истории летописания создается не для того, чтобы ссылаться на него как на источник, а для того, чтобы проверить и проиллюстрировать выдвинутую автором текстологическую концепцию» (Бобров 2001: 99).

Фактически работу Амальрика можно рассматривать как первую попытку на основе схемы древнерусского летописания А. А. Шахматова и его текстологического анализа летописей пересмотреть исторические реалии начальной истории Руси. Амальрик попробовал выстроить их в соответствии с упомянутыми работами А. А. Шахматова.

До этого, насколько мне известно, текстологические исследования летописей и попытки восстановления текстов древних сводов и исследования в области истории Древней Руси велись раздельно.