Норманны

Весной Озур стал готовить тяжбу для гренландского тинга. Тинг этот проходил в Гардаре, и на него прибыл епископ в сопровождении Эйнара Соккасона и большого отряда вооруженных людей. Прибыл туда и Озур в сопровождении своих товарищей. Но как только суд открылся, Эйнар вместе со своими людьми вошел туда и заявил, что им предстоят бесконечные разбирательства, если они позволят иностранцам вести это дело исходя из их законов:

— Нам же нужен лишь тот закон, что существует здесь, в Гренландии!

Норвежцам так и не удалось обжаловать свое дело в суде, и они вынуждены были удалиться. Озур был этим крайне недоволен. Он чувствовал, что получил за все свои старания не деньги, а одно лишь унижение. И тогда он сделал следующее: он направился к тому месту, где стоял раскрашенный корабль, и проломил в нем две дыры с обоих боков — от киля и до самого верха. Затем он отправился в Западное поселение, где встретился с Кольбейном и Кетилем Кальфсоном и рассказал им, как обстоят дела. Кольбейн согласился, что с Озуром обращались унизительно, но и то, что он совершил в отместку, вряд ли заслуживает похвалы. Кетиль сказал ему:

— Я настоятельно советую тебе перебраться сюда, к нам, поскольку, как я слышал, епископ и Эйнар действуют заодно. Тебе никогда не справиться с ними обоими, поэтому будет лучше, если все мы сейчас будем держаться вместе.

Озур согласился, что на данный момент именно так и следует поступить. На одном из этих купеческих кораблей находился тогда Айс-Стейнгрим — Ледяной Стейнгрим. Озур же вернулся в Кидьяберг, где и жил вместе со своей командой.

Епископ очень разгневался, когда узнал, что корабль безнадежно испорчен. Он позвал к себе Эйнара Соккасона и заявил ему следующее:

— Пришло время исполнить те обещания, которые были даны тобой перед отплытием из Норвегии, а именно, что ты накажешь любого, кто осмелится посягать на имущество епархии или причинит ему какой-либо вред. Я же требую в качестве расплаты жизнь Озура, так как он испортил то, что по справедливости принадлежало нам. Да и в целом он вел себя по отношению к нам крайне пренебрежительно.

— Вы правы, господин епископ, — согласился Эйнар, — поступок Озура никак нельзя назвать хорошим. Однако и Озура можно понять, ведь он претерпел серьезный убыток. Таким людям бывает не так-то легко сдержаться, когда они видят, что не в состоянии заполучить в свою собственность все эти прекрасные вещи, принадлежавшие некогда их родственникам. Так что я даже не знаю, как тут быть.

Они распрощались весьма холодно, и на лице епископа явно читалось недовольство. Но когда люди собрались на годовщину церкви на праздник в Ланганесе, епископ появился там вместе с Эйнаром. На службу пришло очень много людей, и епископ сам отслужил мессу. Среди присутствующих был и Озур. Он стоял на южной стороне церкви напротив стены и беседовал с человеком по имени Банд Тордарсон, который был слугой епископа. Бранд уговаривал его помириться с епископом.

— В этом случае, — говорил он, — я думаю, все закончится хорошо. Сейчас же будущее для тебя представляется весьма мрачным.

Но Озур сказал, что он не готов пока сделать подобный шаг, так как с ним поступили очень дурно. И они продолжали обсуждать этот вопрос. Затем епископ и прочие люди направились из церкви в дом, и Эйнар пошел вместе с ними. Но когда они уже подошли к двери, Эйнар отделился от общей процессии и в одиночестве направился опять на церковный двор. Там он выхватил топор из рук одного человека и направился к южной стороне церкви — именно туда, где стоял, опершись на свой топор, Озур. Эйнар нанес ему смертельный удар, после чего вернулся в дом, где уже были расставлены столы. Не сказав ни слова, Эйнар сел на свое место напротив епископа.

В это время в комнату вошел Бранд Тордарсон и, подойдя к епископу, сказал:

— Вы уже слышали новость, господин епископ? Епископ заявил, что ему ничего неизвестно.

— А что случилось?

— Там, на улице, только что произошло убийство.

— Кто же сделал это? — поинтересовался епископ. — И кто стал жертвой?

На это Бранд заявил, что лучше всего ему сможет рассказать об этом тот человек, что сидит возле него.

— Эйнар, — спросил епископ, — ты убил Озура?

— Совершенно верно, — ответил Эйнар.

— Такие поступки заслуживают самого серьезного порицания, — заметил епископ, — но твоему поступку все-таки есть некоторое оправдание.

Бранд предложил омыть тело и прочесть над ним молитвы, на что епископ заявил, что у них еще будет достаточно времени для этого. Все расселись за столы, продолжая прерванную беседу, а епископ отправил людей отпевать тело убитого только после того, как Эйнар стал настаивать на этом, заметив, что все должно быть сделано так, как того требует обычай. Епископ же заявил, что, по его мнению, вообще не стоило бы хоронить Озура по церковному обычаю.

— Но раз уж ты так просишь, то его похоронят здесь — в церкви, у которой нет постоянного священника.

И он даже не захотел послать туда священника, пока тело не омыли и не положили на стол.