Нортумес. Последний клан

Сделал лицо жестоким кирпичом – особый тип преображения лицевой части, очень полезный и выразительный, особенно когда ты пьян в дупель, а глаза и так бешеные, с запоя красные. Убедившись, что выглядит достаточно грозно, зашёл Петренко в дом. Сделал шаг, другой, обо что-то мягкое запнулся, выругался и со всей силы это самое пнул. Дальше пошёл…, услышал хриплоголосую песенку в одной из комнат и замер. По лицу разлилась бледность, шея с хрустом повернулась обратно – мягкое, это ведь не просто так оно там мягкое…, мамочки мои!

Да это ж труп чей-то!!!

– Да ну… – Участковый решительно тряхнул головой. – Мерещится. Просто кто-то пьяный.

Сам себе кивнул и решительно вошёл в комнату, где голосили хриплым басом, какие-то плохо воспитанные люди. Грозно нахмурился, на пороге остановился. Стал искать взглядом хозяина дома. Нужно, значит, найти его и кааак заорать! Обычно он сразу более-менее трезвеет и начинает искать чем угостить дорогого гостя. А там, после первой и второй, можно уже и о бабах поговорить. Может, есть какой новый персонаж женский, малолетнего типа, недавно подсевший на героин, кокс, что-нибудь в этом духе. Главное, что бы посвежее и помолодее – есть у него такая слабость, любит он подростков, физически рано развившихся и обязательно женского пола.

– А ну блять, встали сука! – Рявкнул Петренко, не обнаружив хозяина дома. Только два бомжа в наличии. Сидят за столом, орут какую-то похабщину, водку жрут, понимаешь, и на него ноль внимания! Во, больше не орут, на него смотрят. – Чё суки вылупились? Документы есть?

Всё, самое страшное сказано. Сейчас начнут лебезить, наливать ему водки, предлагать лучшую закуску, он, конечно, сжалится, выпьет, потом ещё выпьет, а там посмотрим…

Оба бомжа, медленно повернули головы. Замерли без движения, с гранёными стаканами, воздетыми для тоста и последующего чоканья. Что-то они тормозят. Надо ещё заорать.

Петренко шагнул внутрь. Нахохлился весь, нижнюю челюсть воинственно выпятил и…

– Хавчик. Сам притопал, гы-гы. – Сказал один из бомжей.

– Чё? – Рыкнул грозный милиционер и…

Рты бомжей приоткрылись. С жутким скрежетом, полезли клыки. Участковый судорожно икнул, ощутил как подкашиваются колени. А они опрокинули стаканы в ужасные клыкастые рты, занюхали рукавами и поднялись на ноги…, только теперь он заметил, что их зрачки – светятся ужасным кроваво-красным светом…

– Ааааааа!!! – Сказал участковый громко, пискляво и довольно протяжно. Со всех ног он ринулся прочь. За спиной раздался ужасный грохот, затряслись стены дома. Он вновь запнулся об труп – теперь нет никаких сомнений, перед ним труп. Упал прямо напротив и встретился взглядом с остекленевшими глазами мертвеца. Шея прокушена…, Петренко тоненько завизжал и, выбив дверь плечом, сиганул наружу. Прочь он бежал на такой скорости, что от свиста ветра, чуть не оглох. Хмель выветрился мгновенно. Продолжая тихонько подвывать от ужаса, чувствуя, как по ногам что-то течёт и, при этом, плохо пахнет, он ворвался в опорный пункт – пусто. Напарник на обходе территории, конечно же, ну, а где ещё ему быть? Он так и написал на записке:

«Домой спать ушёл. Если там чё кого, Петреныч, иди ты лесом, заебал уже»

Он всегда очень вежливый был, напарник его. И с большим уважением относился к его воспалённому чувству справедливости все долгих пятнадцать лет службы – «лесом» любезно написал, а ведь мог не стесняться, не сдерживаться и написать положенное на х…

С тем же воем, совершенно белый участковый побежал в отдел. По пути не выдержал, купил в ларьке четушку и осушил её прямо на ходу.

Пыхтящим паровозиком, участковый ворвался в отдел. Без предъявления документов, миновал проходную – дежурный только рукой махнул, мол, ну тебя нафиг. И пулей взлетел по лестнице на второй этаж. После чего ворвался в кабинет начальника отдела, без предварительного стука.

– Это что ещё такое? – Прошипел начальник, сейчас принимавший у себя командира СКМ.

– Беда!!! – Взвыл Петренко, падая на стул, напротив стола начальственного. Нормальный такой стол – босяцкий можно сказать. Обычный морёный дуб, даже без витой резьбы и позолоты, бедненько в общем, что б, значит, народу наглядно показать, что в милиции тоже все безобразно нищие, от рядового сотрудника, до начальника и лишь одним святым духом питаются.

Начальники переглянулись. Снова посмотрели на участкового и снова переглянулись, на этот раз в глазах обоих появилась заинтересованность. Начальник отдела кивком показал на дверь и его первый гость, послушно прикрыл её, громко щёлкнув замком.

– Говори. – Совершенно серьёзно, спросил начальник – ещё никогда он не видел что бы Петренко выглядел так. Даже пятнадцать лет назад, когда ему скромно намекнули, где у него место и пространство жизненное, даже тогда участковый не выглядел настолько перепуганным.