Нортумес. Последний клан

– А мне нет. – Прорычал вампир. – Я православный русский человек и если ебало не завалишь, я тебе ещё и во второй глаз вилку загоню. Вкурил?

– Вкурил, вкурил… – Пробормотал Штык, отмахиваясь от товарища. Нет у них что-то взаимопонимания по этому вопросу…, православный вампир блин… – О!!! Придумал!!!

– Что опять?

– Давай попами станем? Кадилом трясти, это ж не работа, так, чисто что яйцами потрясти, что кадилом. Ну выучим пару непонятных воплей и вперёд, капусту рубить.

Шкет молчал минуты три, потом глубоко вздохнул и сказал.

– Что бы быть священником, нужно верить в Бога.

– А я верю. – Немедленно ответил Штык, гордо вскинув подбородок. – Отвечаю – вот с детства верил, в этих, Назарет который и Машка. Всегда в них верил, клянусь!

– Машка? – Слегка в недоумении, проговорил вампир. – Это кто ещё?

– Ну как? – Штык развёл руками, изобразил непонятный жест. – Та тёлка, которую Бог раком нахлобучил и там у них пиздюк потом родился, Назарет назвали. Вот в натуре я в них всегда верил.

Шкет только и смог, что закрыть лицо ладонями, да протяжно застонать.

– Чё опять не так? – Насупившись, поинтересовался Штык.

– Я Лену теперь понимаю.

– Ага? И чё там, ну это, чё там типа понимаешь?

– Ничего, проехали. – Некоторое время он молчал. Потом разлил водку по стаканам, выпили. – Назарет – это город. А Его звали Иисус. Иисус из Назарета. А мать его дева Мария…

– Ну, по-нашему Машка будет, всё правильно…

– Сам ты Машка блядь!!!

– Чё ты кипятишься? – Штык закурил, колечко дыма выпустил – поржал чутка, таки не всегда получается, колечко-то. Глянул на лицо друга, сейчас красное от гнева, дымом подавился. – Ты это, братан, я же что сказать хотел. Я в натуре верующий, отвечаю. В деталях просто не шарю. Ты скажи чего как, кто там кого драл, кого Бог на кукане вертел, кому очко порвал и всё, я в теме. Буду кадилом хуячить как реальный поп. А выть непонятную хрень я и так умею. Вот, слушай.

И начал «выть». Из непонятного скрежещего лепета, вычленить можно было только «иже си на небеси» – не просто так, конечно. Просто это всё что Штык запомнил из молитв, виденных по телевизору и на поминках. Ну, на поминках, там было больше понятно, но речь была странной, так что он не запомнил. Да и зачем? Всё равно кроме этих слов никто ничего не понимает…, Шкет, почему-то, краснел всё больше, когти опять полезли наружу – нервничает он чего-то…

– Ладно-ладно, всё, молчу.

Некоторое время молчали. Если честно, довольно долго. Бутылку прикончить успели, прежде чем Шкета отпустило, цвет лица пришёл в норму, глаза больше не мерцают бешенством. Он снова заговорил, поняв, что успокоился и желания разбить стол об голову Штыка, его покинуло.

– Попы не только кадилом машут. Нужно быть аскетичным…

– Чё ваще погнал? – Обиделся Штык. – Я нормальный. Я баб люблю.

– Дебил бля! – Рявкнул Шкет. Прикрыл глаза, глубоко вдохнул. – Нужно обходиться малым. Не пить, не курить, жить бедно, вот что такое аскетизм, понимаешь?

– Чё ты пиздишь братан? – Не согласился Штык и показал рукой куда-то в стену. – Вон там поп живёт, у нас на районе. На мерсе рассекает. У него хата – я когда увидел, я охуел. Там дворец!

– С чего ты взял, что дворец? Сам видел или сказал кто? – Практически зарычал Шкет.

– С корешем мы его хату обнесли, на дозу надо было…

Снова помолчали. Шкет мрачнел всё больше, но уже не злился. Видел он ту хату и помнил репортаж из телевизора – золота на чёртову тучу бумажных денег вынесли и тому подобное…, никого поймать не сумели. Вот значит, кто отца Власия на деньги так не хило опустил.

– Братан, там реальные бабосы. – Снова заговорил Штык. – Мы за год озолотимся. – Помолчал, блаженно улыбнулся и добавил. – И сразу на карибы, мулаток драть, да махиты жрать.

– Мы вампиры.

– И по хуй, шифроваться будем. – Шкет промолчал. Не нашёлся что ответить. Ведь действительно – если вести себя аккуратно, никто никогда не догадается, что они такое на самом деле. И мысль, в принципе, ему нравится. Быть ближе к Богу и при этом в шелках нарезать, если подумать хорошенько, то вроде бы ничего плохого в том и нет…, однако, просто так высоко в церкви не подняться. Там тоже своя иерархия, своего рода авторитет, который нужно долго нарабатывать. И есть там, для высших чинов, некоторые требования.

– Нужно в семинарии учиться, что бы там бабки реальные иметь. – Наконец, сказал Шкет.

– Учиться? – Изумился вампир. – Как так учиться? За каким вообще?

– Иначе сан не дадут. Или можно послушничество пройти.

– Чего?

– У попа шестерить пару тройку лет.

– Ну нахер. – Штык задумчиво поскрёб стол пальцем. Его лицо вдруг озарилось светлой такой доброй улыбкой. – Знаю как сделаем! Нахер семинарии и шестерить тоже не будем. Мы попу хавальник об алтарь расхерачим – что бы чухан позорный в тему говорил своим старшим, дескать, отвечаю, эти два реальных пацана, шестерят по чёрному, каются, водку не пьют и вообще святые в хлам. – Кивнул товарищу и добавил. – А если чего не то ляпнет, мы ему сердце ложкой вырежем.

Шкет долго смотрел на друга. Пристально так и очень долго.

– Я думал Бог меня проклял, сделав кровососом.