Норвежская новелла XIX–XX веков

Он занимает гостью беседой. Несколько лет назад Исаксен был в Берлине, может о многом потолковать — о гостинице, где останавливался, об уличной толпе, о ценах, приятностях и неудобствах дороги, о датских, немецких, шведских и норвежских таможенниках. Признаться откровенно, он нарушил таможенные правила, протащил через границу больше сигарет, чем положено по норме. Ну и еще там кое-какие безделушки. Ничего, сошло. Кстати о сигаретах — фру Арнольд курит? Что до него, он предпочитает хорошую трубку, но для гостей всегда припрятывает сигареты. И он приносит пачку.

Фру Арнольд отогрелась и порозовела — то ли кофе, то ли Исаксен тому причиной. Она зажгла сигарету, выпустила колечко дыма…

Фру Исаксен сочла уместным спустить парочку с облаков. Она сказала:

— К сожалению, фру Арнольд, должна вас предупредить: вставать придется рано, чтобы девушка успела до завтрака проветрить…

Фру Арнольд снова покраснела; господи, не из тех ли она, кто вообще обижается на каждое слово… Но она ответила очень вежливо, что надеется не проспать, обычно она встает рано. Кроме того, она привыкла спать с открытым окном, а раскладушку свою она, конечно, сама приберет и сложит.

— Пожалуйста, делайте как вам удобно, — последовал сдержанный ответ. — А таз для умывания поставим вам на стуле. Как я уже говорила, летом у нас с удобствами не очень-то…

«Уж не из тех ли ты услужливых смиренниц, — думает фру Исаксен, — которые полагают, что от них такая польза в доме, что только б оставались подольше. Разумеется, я буду исполнять обязанности хозяйки, но не более того».

Утром фру Арнольд получила кофе в постель. В обязанности хозяйки это, конечно, не входило и намного превышало необходимую вежливость. Но так уж было заведено в семье, и как же обойти гостью? Тем более что кухня соседствовала со столовой. Андрина получила предписание положить один ломтик кекса — именно один — на блюдце рядом с чашкой и ложкой. И два кусочка сахару. Так, чтоб было сразу ясно, что вас приглашают поскорее вставать, а не лакомиться, валяясь в постели. Андрина так и сделала. И фру Арнольд встала.

И пошел день за днем. В первое же утро Ингве, который накануне за ужином так благовоспитанно и чинно слушал разговоры взрослых, снова стал самим собой. Он всех перебивал, грубил, чавкал, хлюпал, тянулся через стол за кушаньями и так жадничал, что фру Исаксен оставалось только значительно на него поглядывать. При других обстоятельствах она, конечно, не допустила бы такого в присутствии гостей. Теперь же она мирилась с поведением Ингве. Все по намеченному плану — никаких перемен, никаких дополнительных мероприятий.

Во многих отношениях к фру Арнольд просто невозможно было придраться. Вставала она вовремя, постоянно предлагала свои услуги, была умеренна в еде, писала и получала письма — поддерживала, значит, связь о внешним миром. Так что можно было надеяться, что что-то там происходит и не от одних Исаксенов зависит дальнейший ход событий.

К тому же, надо признаться, она не тяготилась одиночеством, подолгу гуляла одна в лесу и не требовала, чтоб ее развлекали.

И однако же…

Должен же быть наконец и предел этой замкнутости. Спрашивать фру Исаксен ни о чем принципиально не хотела. Не заметишь, как пойдут откровенности и упомянутая особа окончательно почувствует себя как дома.

А с другой стороны, разве не естественно было ожидать от фру Арнольд, что она сама, по собственной доброй воле расскажет о своем положении, своих планах. Чтоб хоть знать, на что рассчитывать. Какое там! И словечком не обмолвилась.

Ненадолго — так написал дядя. Не призрят ли они ненадолго дочь его покойного друга? Пока она сможет устроиться и обеспечить себе хлеб насущный. В Германии жизнь ее сложилась несчастливо, и нынче у бедняжки ни кола ни двора и ни души близких. Фру Исаксен, как женщина, лучше его сумеет понять и обогреть ее. И тем разодолжит своего старого дядю.

Разодолжить дядю надо было непременно. Какой может быть разговор? Вдовец, бездетный, состоятельный человек, под восемьдесят уже. Он побаивается своей экономки, не то сам бы приютил фру Арнольд. Верно, Лина ему не разрешила, вот он и надумал прислать ее сюда.

И фру Исаксен открыла ей свой дом, да что там, готова была даже выделить незнакомке кое-что из своего гардероба, если понадобится. Разве она бесчувственная какая-нибудь? Но она любит, чтоб все было ясно. А тут абсолютно ничего не ясно, ничего не поймешь и даже как-то все неприятно.