Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов

Он так и не сумел подобрать желанного слова, а вместо того, верно, ввиду распирающих его широкую грудь переизбытка чувств, принялся с поистине безумной буйностью целовать-терзать рыженькую замшу моего бедного сапожка. «Лишь бы зубами не порвал», – подумалось мне с ленивым испугом и захотелось отпить чуть-чуть водки из дотоле забыто мерцающей на скамье серебристой фляжки. Через минуту прикрыла усталые глаза и с глубоким, всей грудью, вдохом прохладного морского воздуха умиротворенно откинулась на спинку скамеечки.

Где-то вдалеке драчливо кричали альбатросы, черные волны упрямо бились о берег, порывы ветра усиливались. Ветер с моря был упруг и слегка колюч, как мужская щека.

«Как не хочется возвращаться домой, однако пора», – подумалось с привычной грустью.

– Коленька, мне пора. Ты проводишь?

Ответа не прозвучало. Я открыла глаза, Николая нигде не было видно: ни силуэта живого вблизи, ни в отдалении скопления материальных частиц, хоть отчасти напоминающих человеческую фигуру.

– Коля, Коля, ты где?

Глас вопиющего в пустыне; из влажного мрака никто не отзывался.

– Николай, что за глупые шутки?

А в ответ лишь глухие удары прибоя. В жизни мне не припомнить более глупой и странной ситуации, чем сидеть в последний день промозглого сырого октября без обуви на одной ноге и в значительном удалении от любых улиц, перекрестков или магистралей.

Николай появился не менее чем через двадцать минут, когда я пришла в состояние полубешенства-полуотчаяния и потеряла всякое терпение.

– Где ты ходил? Ты что, совсем спятил? Мне домой давно пора!

– Прости, родная. Так получилось! Но мы сейчас быстренько все уладим; возьмем такси.

Суетливо-виновато «идеальный» поклонник облачил мою порядком озябшую ступню обратно в сапог. Вот пойди пойми мужчин!

Глава 3

Еще и десяти часов вечера не было, когда я вернулась домой. Подаренное вино я по пути тщательно замаскировала в кладовке подвального этажа, там, где соседи хранили старые пустые бутылки с известными только им целями. Невинную белоснежную розу пришлось сделать частью интерьера подъезда нашего дома, и без того изрядно декорированного коллективными фонарями, картинами, коврами, растениями и даже небольшим фонтанчиком. Состояние общественного имущества ревностно блюли соседки-старушки, а особенно одна по имени Юрун. То-то моя бедная розочка будет ей в радость.

Вадим с сурово-равнодушным, то есть со своим обычным видом читал в гостиной газету, время от времени бросая рассеянный взгляд на последние телевизионные новости. Игорек же, наоборот, обрадованно вскочил и потащил меня в свою комнату, чтобы во всей красе продемонстрировать сделанную в школе и им самим разукрашенную невероятно уродливую маску для праздника Хэллоуина-Самхейна. Маска действительно могла привести в шок кого угодно: кривая, слегка подпухшая, белая с голубым рожа с одним-единственным зубом-клыком в пасти и остроконечными ушами типа волчьих, тоже белыми. Злющие желтые глазюки с ромбовидными фиолетовыми зрачками ко всем прочим достоинствам были способны ярко фосфоресцировать в темноте, а свиной, раздутый, если можно так назвать, нос как-то плавно перетекал в эту самую, саркастически ухмыляющуюся вдобавок, малиново-красную пасть.

– Ты не можешь себе представить, мамусик, сколько конфет и денежек нам с Ингваром надавали сегодня вечером. Хочешь конфетку? А Ингвар был наряжен трубочистом.

Я в превосходных степенях расхвалила действительно талантливую работу сына; горячо расцеловала мальчика в обе щеки и ласково отправила принять душ перед сном.

– Как прошла сегодняшняя тренировка? – по-прежнему глядя в газету и не поднимая на меня глаз, спросил Вадим в своей сухой, холодноватой, надменной, начинающей безумно раздражать манере, невесть откуда появившейся у него в течение последних полутора лет.

– Да как обычно, – с прохладцей в голосе, равнодушно-отстраненно отвечала я, хотя мне такой тон давался с очень большим трудом.

Я действительно регулярно посещала и сегодня была в одном из тренажерных залов САТСа – международного спортивно-тренировочного центра, но пробыла там совсем недолго.

Вадим на мгновение оторвался от газет и как-то странно, изучающе посмотрел на меня; но потом взялся за пульт переключения телевизора и принялся с некоторым остервенением скакать с канала на канал. С экрана понеслась полная зрительная и звуковая какофония.

– Укладывай спать Игоря. Я с тобой хочу поговорить, – медленно цедя слова, словно бы с большим трудом выговорил он, перестав, наконец-то, играть с дистанционным пультом и установив на экране борьбу крокодила со львицей, транслируемую по «Планете зверей». У меня же с глухим ударом опять упало сердце на самое-самое дно вмиг оледеневшего живота.