Норвежские, кельтские и тевтонские легенды

Как-то раз Дитриху случилось рассказать друзьям об ужасном поединке с героем Экке, в котором он заполучил дивной красоты доспехи и добрый меч Экке-сакс. И вот, когда витязи обсуждали это происшествие, в зал вошел какой-то монах и смиренно встал у дверей. Он был высок и широк в плечах; но лица его было не видно – его скрывал низко надвинутый капюшон. Слуги стали над ним потешаться, и наконец монах не выдержал, схватил одного из насмешников за ухо и поднял его, визжащего, в воздух.

Когда король спросил, откуда шум, монах вышел вперед и попросил кусочек хлеба для умирающего от голода грешника. Дитрих приказал накормить и напоить святого отца, но каково же было его удивление, когда монах откинул капюшон и под ним оказались круглые щеки без всяких признаков истощения. Он удивился еще больше, когда увидел, в каких количествах поглощал пищу преподобный отец.

– Аппетит у святого человека как у голодного волка, – пробормотал кто-то из стоявших поблизости.

– Пять долгих лет нес я епитимью, предаваясь посту и молитве, – сказал он, – и теперь достопочтенный отец настоятель позволил мне отправиться в мир и налагать епитимью на других грешников. А вы, – продолжал он, не прекращая жевать, – несчастные грешники, поскольку проводите время в пирах и пьянстве. Я наложу на вас епитимью, дабы вы избавились от бремени грехов.

И тут он завопил высоким звенящим голосом:

– O Sanctissima![1]

И тут к ним подошел Гильдебранд и воскликнул:

– Ба! Да это мой дорогой братец Ильсан!

– Culpa mea![2] – вскричал монах. – Не прикасайся ко мне, безбожный брат. Покайся, а то попадешь в ад вместе с остальными.

– Но, – ответил учитель, – мы собрались здесь для того, чтобы словом или силой оружия обращать в истинную веру карликов и великанов, поэтому я призываю тебя, мой преподобный брат, отложить сутану и снова стать одним из нас.

– Говоришь, обращаете язычников в истинную веру? Ну что ж, у меня есть на это благословение, поэтому я, пожалуй, присоединюсь к вам в этом богоугодном деле.

С этими словами он сбросил сутану и предстал перед ними с ног до головы в доспехах.

– Здесь, – сказал он, прикасаясь к мечу, – мои проповеди, а здесь, – тут он ткнул пальцем в кольчугу, – мой требник. Святой Килиан, молись Господу за нас! Ora pro nobis[3].

И он сел среди воинов, много лет знавших толстого монаха Ильсана. Он пил и пел то псалмы, то песни и рассказывал веселые истории из своей жизни в монастыре.

Скоро наступил вечер. Зажгли свечи и факелы. Но вдруг всеобщее внимание привлекло странное создание, постучавшее в дверь. Сверху оно было похоже на медведя. Голова его напоминала кабанью, но руки и ноги были человечьи. Чудовище как будто приросло к порогу и, казалось, раздумывало, на кого броситься первым.

– Это злой дух, – воскликнул Ильсан, – душа сбежавшая из огня чистилища! Я изгоню его… Conjuro te…[4]

Он остановился на минуту, поскольку чудовище повернуло к нему свою морду.

– Возвращайся в чистилище, откуда ты пришел! – воскликнул отважный Вольфхарт, перепрыгивая через стол и хватая зверя за шкуру. Но сколько он ни тянул, ему не удалось сдвинуть его ни на дюйм.

И тут чудовище, не издав ни единого звука, так сильно толкнуло его, что он кубарем покатился через весь зал.

Хорнбог, Виттиг и другие витязи пытались выгнать зверя, но их совместные усилия были тщетны.

– Освободите место, мои храбрые товарищи! – вскричал разгневанный король. – Сейчас мы посмотрим, чего стоит его шкура против моего меча Экке-сакса!

– Государь, – вмешался Гильдебранд, удерживая его руку, – видите на его запястье золотой браслет, сверкающий драгоценными камнями? Это человек и, наверно, смелый воин.

– Ну что ж, – сказал король, поворачиваясь к странному гостю, – если ты и в самом деле витязь – сбрось звериную шкуру, иди к нам и будь нашим верным соратником!

Услышав эти слова, странный гость отшвырнул прочь кабанью голову и медвежью шкуру и предстал перед королем и его приближенными закованный в доспехи.

– Теперь я узнаю тебя, – сказал Гильдебранд. – Ты храбрый витязь Вильдебер, по прозвищу Силач. А золотой браслет – подарок девы-лебедя, и он удваивает твои силы. Но зачем тебе понадобился этот маскарад? Смелый витязь, кто бы он ни был, желанный гость для нашего короля.

Вильдебер сел рядом с учителем и, опустошив кубок игристого вина, начал свой рассказ: