Норвуд

Промолчать я не смог. Однако за слова, сказанные в адрес всех жителей деревни и их «господаря» Иниса, тетушка Ясуи вряд ли меня похвалила бы. А уж отец, который никогда не позволял себе бранных выражений, наверняка потом еще долго объяснял бы, почему не стоит так говорить, ведь ругань в первую очередь пачкает того, кто ругается, а не того, на кого она направлена. И, наверное, это правильно, но сейчас мне было плевать.

Внутри кипела ненависть. Не знаю, возможно, причина в снадобье, так неосмотрительно выпитом в городе, а может, последние дни сильно изменили меня, но как бы то ни было, я вдруг отчетливо понял, что, если представится шанс, без раздумий убью любого обитателя проклятой деревни. И более того – сделаю это с радостью.

Я быстро глянул через плечо, чтобы запомнить крестьянина, который меня ударил, но успел заметить только длинные обвислые усы и спутанные волосы. Таких тут каждый второй, но ведь есть еще и голос – сиплый и низкий.

– Ты чего? – раздалось рядом шипение Зольки. – Зачем нарываешься? Хочешь, чтобы тебя побили?

Измазанная по самые брови землей, девчушка, к слову, работала наравне со всеми и, в отличие от меня, получила-таки причитающуюся еду.

Я ничего не ответил – ярость требовала выхода, но мне не хотелось обидеть кроху неосторожным грубым словом. Поэтому, покрепче сжав лопату в руках, я принялся орудовать ею с удвоенной силой, хотя бы так вымещая накопившуюся злость.

Запах земли смешивался с ароматом древесной смолы, повсюду валялись щепки, а солнце немилосердно пекло шею.

Ладони ломило от боли и, казалось, пальцы вот-вот разожмутся, но я до скрипа стискивал зубы и специально смотрел на кого-нибудь из крестьян – их мерзкие рожи вызывали новые приступы ненависти, которая придавала капельку сил.

Сами местные жители не отлынивали от работы и к вечеру, когда начали сгущаться сумерки, я с удивлением обнаружил, что всего за один день удалось многое сделать – почти половина деревни уже была огорожена.

Наверное, для частокола нужно использовать бревна, подготовленные специальным образом, а не те, которые только что были срублены в ближайшей роще. Хотя, с другой стороны, если придут мертвяки, лучше иметь пусть плохую, но защиту, чем остаться вовсе без нее.

– Завтра закончим! – громко произнес староста. – А потом еще один ряд вроем!

Не дождавшись реакции на свои слова – устали все, включая крестьян, – он собственноручно раздал еду пленникам, а потом в окружении дюжих мужичков отвел нас обратно в сарай.

На этот раз мне досталась отдельная порция, но я пока не спешил набрасываться на хлеб, хотя от голода сводило живот.

– Как она? – спросил я у мастера Фонтена, сразу опустившегося на колени рядом с внучкой.

– Не спит…

Я глянул на Френсис, молча лежавшую с открытыми глазами – удивительно, но сразу после схватки с Карлом Рокитанским она чувствовала себя гораздо лучше. То ли усталость накопилась, то ли Опаленная просто надорвалась…

– Покушаешь? – ласково спросил мастер Фонтен.

– Нет, – кое-как выдавила девушка и с трудом перевернулась на бок.

На моего бывшего наставника было жалко смотреть – он явно не знал, что делать, и только с тревогой глядел на внучку.

Я же отошел к господину Вардену, которого работать не заставляли, но и кормить не спешили. Кузнец сидел, облокотившись на стену, и смотрел перед собой, не обращая внимания на окружающих.

– Держите. – Отломив кусок, я протянул его мужчине.

– Благодарю…

Господин Варден ел не торопясь, отщипывая хлеб по чуть-чуть.

Я стоял рядом, не зная, стоит ли что-нибудь сказать, когда дверь в сарай неожиданно распахнулась и внутрь впихнули интерфектора.

Руки господина Глена были теперь скованы спереди и соединены цепью с кандалами на ногах.

– Дерьмовая работа, – произнес негромко мастер-кузнец.

Не знаю, как ему удалось рассмотреть это в полумраке, да еще и с расстояния в несколько шагов.

– Сможешь снять? – В голосе Бернарда Глена прозвучала заинтересованность.

Однако господин Варден только мотнул головой.

– Без инструментов – нет.

Услышав ответ, интерфектор отошел от двери и, громыхнув железом, опустился на землю. Я не видел, заставляли ли его работать сегодня вместе со всеми, но, похоже, мужчина и без того был измотан.

– Снадобья, Норвуд, – негромко сказал он, заметив, что я смотрю на него. – В последние дни я злоупотреблял зельями и снадобьями…

– Господин Глен, представляете, люди здесь поклоняются одному из древних богов! – Мне очень хотелось обсудить эту нелепицу.

– Знаю, Норвуд.

– Я читал про такое в старых книгах, но не думал, что кто-то до сих пор верит в это!

Мне было непонятно, почему интерфектор не разделяет моего недоумения.

– Суеверия проникают глубоко… Особенно в деревнях, Норвуд. Если тебе когда-нибудь доведется попутешествовать, будешь поражен, каких дремучих представлений придерживаются иногда люди.

– Но здесь же до города рукой подать, господин Глен! Почему у нас никто ни о каком Инисе даже не слышал?

– Потому что местные об этом не говорили, Норвуд. Да и вряд ли они так уж рьяно чтили этого божка… Пока привычный мир не начал рушиться.