Носферату

— Да, каюсь, грешен. Любопытен аки баба. Но ведь ты все равно не расскажешь, что к чему, так что от того, любопытно мне или нет, ничего, как я понимаю, не зависит. А уж если на крючок кроме страшной тайны довешено еще и вкусненькое в виде золотого запаса Третьего рейха — значит, дело к тому же пыльное. Иначе ты бы слетал на Саломару сам. Дешевле.

— Дело и вправду пыльное, — честно сознался я, пожимая плечами. — Человеку с ним вообще не справиться, поэтому, ты уж извини, я обращаюсь к тебе не как к другу, а как к андроиду.

— Начинается, — с досадой пробормотал Юлий. Его глаза стали тусклыми и безразличными, как всегда, когда кто-то напоминал ему о том, что он все-таки не человек. Когда-то на Гриане я запрещал Марь называть Юлия андроидом, потому что это было жестоко. А теперь сам показал себя технологическим расистом. Я пытался взять его за руку, но он отдернул ее и отвернулся.

— Юл, ты прости меня, но мне на самом деле без тебя не справиться. Мне на Саломару просто не попасть.

— Почему это? — буркнул он, не оборачиваясь.

— Туда ходит только грузовой транспорт. Грузы перед отправкой досматривают, а потом перед взлетом и по прибытии после посадки проверяется весь корабль целиком. Спрятать тебя или меня в большой коробке не проблема. У меня есть хорошие знакомые в космопорту, и даже парочка очень хороших знакомых, которые устроят беспроблемный взлет и посадку. Но мне как человеку нужен кислород на пять часов полета туда и пять обратно. И спецкамера, чтобы меня не угробило при прохождении гиперканала. Благо на Саломаре атмосфера похожа на нашу и на само пребывание на планете можно не тратиться. Но мне необходима еда на сутки, а еще на грузовом корабле нужно найти место под санузел, да так, чтобы продукты жизнедеятельности не попались на глаза проверяющим после того, как очень хорошие знакомые тайком выгрузят коробку с моей драгоценной личностью.

— И чего же ты ждешь от меня? Чтобы я научил тебя титаническому терпению. Сутки не есть любой дурак сможет, а вот не ходить в туалет, а уж тем более пять часов не дышать дано не каждому. Учу — на взлете глубоко вдыхаешь, крепко закрываешь глаза и представляешь, как у тебя из пупка растет лотос. И так пять часов. — Юлий с видимым удовольствием наблюдал, как я мрачнею. Он прекрасно понял, что нужен мне, и теперь предстояло перетерпеть как минимум восемь минут, пока он будет упиваться своей незаменимостью. В сторонке дядя Брутя настойчиво и печально пытался объяснить обнимающей его блондинке, что они не могли учиться вместе в автотранспортном колледже, потому что в это время он стажировался в Лондоне, а потом был на два года направлен в посольство Земли на Большой Нереиде и покинул ее только после празднеств, посвященных восьмидесятилетию землянско-нереитской дружбы. Блондинка слушала рассеянно, и что-то в ее лице подсказывало, что в колледже она проучилась недолго. Юлий наслаждался как мог, он заливался соловьем, рисуя передо мною картины моего путешествия на Саломару.

Вот я сижу в коробке из-под вишневого шампуня, мои колени плотно прижаты к щекам, стенки ящика терпко пахнут мылом и вишней, и я голодно отрываю кусочки картона, меланхолично пережевываю и тщетно пытаюсь представить, как у меня из пупка пробивается долгожданный лотос.

Вот космолет приземляется на Саломаре, робот выгружает мою коробку. Пожилой склизкий саломарец открывает ее, надеясь на богатый куш гуманитарной помощи. Но из коробки, с воплем расстегивая брюки, выскакивает носатый джентльмен и уносится вдаль, оставляя за собой неординарно пахнущий след.

Я терпеливо ждал, когда он отыграется за то, что я назвал его андроидом. В конце концов фантазия Юла истощилась, и он победоносно замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Ладно, я снизойду до тебя, презренный человече, но ты оплатишь мне еще пару модулей оперативки, а то что-то с памятью моей стало… — Юлий глумливо усмехнулся, а я покорно качнул головой, изображая согласие. На словах я ничего не обещал, следовательно — оперативка у Юла в любом случае останется прежней, если, конечно, он сам не оплатит себе новые лобные доли. Я уже мысленно шел в отказ, но кивал, и моя угрюмая физиономия должна была выражать огромное нежелание расставаться с деньгами, а то он заставит меня дать слово, а слово я привык держать.

— Договорились? — заглядывая мне в лицо, спросил он.

Я принял еще более удрученный вид и покорно пожал плечами.

— Хорошо, грузовой на Саломару через два часа — в этой пивнушке свободный Wi-Fi, и я уже посмотрел на сайте космопорта. Можешь не проверять и связываться со своими хорошими друзьями, которые готовы упаковать меня в коробку. Хлое ничего говорить не будем — пусть ревнует, может, надоест. А я готов принять от тебя, мой дорогой работодатель, небольшой аванс и новейшую версию переводчика с саломарского.

— Извини, переводчик я угробил. Так что придется…

— Давай сюда жертву журналистских кривых рук, — фыркнул Юлий. Я протянул ему сдохший переводчик, и он через четыре минуты с торжествующим видом реанимировал его, продолжая иронизировать.