Носферату, или Страна Рождества

Далтри выбросил окурок на дорогу и зашагал рядом с ней.

Перейдя шоссе, они двинулись по кромке гравия. Их пара находилась в сорока футах от дома Кристофера Макквина, когда раздался женский голос.

– Мэм? – тихо позвала небольшая крепкая женщина в синем дождевике.

Она поднялась из-под ветвей высокой ели. Это была индианка Шитра. Она держала в руке длинный стальной фонарик, но не включала его.

– Это я, Хаттер. Кто здесь?

– Шитра, Пол Гувер и Джибран Пелтьер.

Они представляли собой одну из двух групп, укрывшихся среди деревьев. Им полагалось наблюдать за домом.

– Что-то случилось с оборудованием. Бионическая тарелка не работает. Камера не включается.

– Мы знаем, – сказал Далтри.

– Что произошло? – спросила Шитра.

– Вспышка на солнце, – ответил детектив.

* * *

Вик оставила «Триумф» среди деревьев – на небольшом подъеме у дома отца. Когда она поднялась с байка, мир покачнулся. У нее возникло ощущение, что она стала крохотной фигурой в стеклянном шаре со снегом, который наклонил какой-то бесчувственный мальчик.

Она начала спускаться по склону и с удивлением поняла, что не может идти прямо. Если бы ее остановил коп, она сомневалась, что прошла бы стандартную проверку на трезвость, пусть даже и не выпила ни капли алкоголя. Потом до нее дошло, что никакой коп не стал бы задерживать ее. Он сразу же заковал бы ее в наручники и отвесил бы пару ударов дубинкой для острастки.

К проволочной двери вышла новая фигура – большой мужчина с широкой грудью, огромным животом и шеей, крупнее, чем бритая голова. Луи. Она узнала бы его в толпе за пятьсот футов. Двое из троих мужчин, которые любили ее, смотрели, как она, шатаясь, шла по холму. Тем, кто отсутствовал, был Вейн.

Она рассеянно подумала, что мужчины являлись одним из удовольствий этого мира. Сюда же можно было отнести огонь в холодную октябрьскую ночь, какао и удобные шлепанцы. Неуклюжие чувства сильного пола, их щетинистые лица и желание совершить праведный поступок – приготовить омлет, поменять лампочку и, конечно же, обнять – иногда приводили женщин в восторг.

Вик хотела бы не так отчетливо осознавать огромную вину за то, что ее мужчины думали о ней – чего она в действительности была достойна и ее реальную цену. По ее мнению, она всегда просила слишком много, а давала очень мало. У нее будто бы имелось извращенное побуждение заставить всякого, кто заботился о ней, пожалеть об этом – побуждение найти что-то такое, что будет больше всего приводить их в ужас, а потом повторяться, пока им не придется бежать от нее в целях самосохранения.

Казалось, что в ее левом глазу большая отвертка медленно поворачивала ржавый болт. После дюжины шагов левое колено перестало сгибаться. На полпути через двор оно отказало без предупреждения, и Вик упала на землю. Было такое ощущение, что Мэнкс ударил по ноге своим молотом.

Отец и Луи, выбежав из двери, поспешили к ней. Она махнула им рукой: не волнутесь, я в порядке. Но Вик поняла, что не может встать. Теперь ей придется стоять на одном колене. Ее нога не могла сгибаться.

Отец обхватил ее одной рукой за талию. Он прижал ладонь к ее щеке.

– Ты вся горишь! О женщина, ты не перестаешь меня удивлять. Давай заведем тебя внутрь.

Он взял одну ее руку, Луи – другую, и они поставили Вик на ноги. Она повернула голову к Кармоди и глубоко вздохнула. Его круглое пушистое лицо было бледным и грязным от дождевой воды на лысом черепе. Она в который раз подумала, что он пропустил века и страну. Из него получился бы прекрасный Маленький Джон, и он неплохо бы ловил рыбу в Шервудском лесу.

Я была бы счастлива, если бы ты, Луи Кармоди, нашел себе девушку, достойную любви.

Ее отец шел по другую сторону. Его рука обвивала ее талию. В темноте, за стенами своего маленького дома, он был тем же человеком, который заботился о ней в детстве, – мужчиной, шутившим с ней, накладывая пластырь на ее царапины; отцом, сажавшим дочь на сиденье позади своего «Харлея». Но когда он пересек границу света, струившегося из открытой задней двери, она увидела мужчину с седыми волосами и лицом, омраченным возрастом. У него были жалкие усики и желтоватая кожа – кожа заядлого курильщика – с глубокими морщинами на щеках. Его джинсы обвисли и пузырились на несуществующей заднице и тонких ногах.

– Папа, это что за куст у тебя под носом? – спросила она.

Он бросил на нее удивленный взгляд и покачал головой. Затем открыл и закрыл свой рот. И снова покачал головой.

Ни Луи, ни отец не хотели отпускать ее, поэтому им пришлось боком втискиваться через дверь. Крис помог ей пройти в дом. Они прошли задом в прихожую: с одной стороны стиральная машина и сушилка, с другой – какие-то буфетные полки. Ее отец снова посмотрел на нее.

– Бедняга Вик, – сказал он. – Что с тобой произошло?

Его потрясение подчеркивалось слезами.