Носферату, или Страна Рождества

Вокруг его запястья обвивалась пластиковая лента. Вик посмотрела на нее. Он заметил ее взгляд, покраснел и оттянул рукав своей фланелевой куртки.

– Это взрывчатка, верно? Насколько безопасно курить рядом с ней?

Отец глубоко затянулся сигаретой, склонился к трубкам АНФО и намеренно поднес откурок к пепельнице, стоявшей рядом с рюкзаком.

– Вполне безопасно, пока ты не бросишь трубку в костер. Детонаторы находятся в сумке, которая висит на стуле, Вик.

Она оглянулась и увидела на ручке своего стула хозяйственную сумку.

– Одной палочки АНФО хватит, чтобы взорвать федеральное здание на твой выбор. Этого достаточно для того, что вы планируете?

– Нет, – ответила Вик. – Чарли Мэнкс направляется в место, называемое Страна Рождества. Это маленькое королевство, которое он создал для себя. Мэнкс считает, что там никто не сможет прикоснуться к нему. Я собираюсь встретить его в Стране Рождества, забрать Вейна и превратить это место в руины. Безумный старик хочет, чтобы каждый день был там Рождеством, но я устрою ему чертово Четвертое июля.

Снаружи

Каждый раз, когда Табита Хаттер замирала и переставала двигаться, москиты возвращались, попискивая то в одном ухе, то в другом. Проведя рукой по щеке, она спугнула двух и смахнула их с себя. Если бы Хаттер работала в слежке, она выбирала бы машину с воздушным кондиционированием и своим любимым айпадом.

Не жаловаться вслух было вопросом принципа. Она скорее умерла бы от потери крови, высосанная досуха чертовыми маленькими вампирами. Табита особенно не хотела ворчать по этому поводу перед Далтри, который присел с другими копами и замер, как статуя, с презрительной усмешкой и полузакрытыми веками. Когда москиты устроились на его виске, она прихлопнула их ладонью и оставила кровавое пятно на коже детектива. Он дернулся, но затем кивнул в знак признательности.

– Они любят вас, – сказал он Хаттер. – Москиты, я имею в виду. Они любят нежную женскую плоть, нежно маринованную в полицейской академии. У вас, наверное, вкус телятины.

В группе разведки, засевшей в лесу, насчитывалось трое полицейских, включая Шитру. Все они были одеты в черные дождевики поверх тактических бронежилетов. Один агент держал соническую тарелку – большое ружье с раструбом микрофона и смотанным телефонным проводом, соединенным с наушником в ухе.

Хаттер склонилась вперед, похлопала его по плечу и прошептала:

– Вы слышите что-нибудь?

Человек, державший в руках устройство, покачал головой.

– Надеюсь, другой отряд принимает что-то. Я получаю только белый шум. После того раската грома ничего, кроме статических помех, не приходит.

– Это был не гром, – сказал Далтри. – Этот звук не походил на гром.

Парень пожал плечами.

Дом был одноэтажным бревенчатым строением. Спереди располагался припаркованный пикап. Одно из жалюзи оставалось приподнятым до середины. Хаттер могла видеть телевизор (выключенный), кушетку и обои с охотничьим рисунком на стене. На другом окне висели какие-то девичьи белые ажурные занавески. Похоже, там находилась спальня. Здание состояло также из кухни, ванной, вероятно, второй спальни, хотя эти частности можно было отбросить в сторону. Но что именно обсуждали Кармоди и Кристофер Макквин? Зачем они перешли в заднюю часть дома?

– Они о чем-то шепчутся, – сказала Хаттер. – И ваше оборудование не может их запеленговать.

– Когда оно работает, то ловит даже громкие мысли, – сказал мужчина с наушником. – Проблема в том, что техника слишком чувствительна. Она поймала звук выстрела, с которым не смогла справиться. Возможно, полетел конденсатор.

Шитра достала спортивную сумку и достала баллончик репеллента «Дремучий лес».

– Спасибо, – сказала Хаттер, беря его у офицера полиции.

Она посмотрела на Далтри.

– Хотите?

Они вместе поднялись, чтобы она могла опрыскать его с головы до ног. Стоя, Хаттер могла видеть склон за домом – возвышенность, поднимавшуюся до линии деревьев. Два четырехугольника янтарного света лежали на траве – свет от окон в задней части дома.

Она нажала на верхнюю часть баллончика, разбрызгивая белый туман. Далтри закрыл глаза.

– Знаете, что я думаю о громком звуке в наушниках? – спросил он. – Этот жирный ублюдок нагнулся, чтобы почесать лодыжку. Спасибо, мне хватит.

Табита перестала распылять репеллент. Он открыл глаза.

– Вы будете нормально себя чувствовать, если он упадет замертво?

– Он не должен сбежать, – ответила Хаттер.

– Тогда не позволяйте ему этого.

Далтри мрачно усмехнулся.

– Именно вы поощряете беднягу.

Хаттер почувствовала настойчивое, ясное и простое желание: распылить репеллент в глаза детектива.

Так вот кем был источник ее дискомфорта – ее тревог и беспокойства. Луи Кармоди казался слишком доверчивым, со слишком хорошим чувством юмора, слишком встревоженным за своего ребенка, слишком добрым со своей прежней возлюбленной. Он не мог быть связан с исчезновением Вейна. Хаттер считала его невиновным, но она позволила ему приехать сюда, чтобы посмотреть, куда это приведет. Она не думала, что он может умереть от сердечного приступа. Если Луи свалится от удара, будет ли это на ее совести? Она полагала, что будет.