Носферату, или Страна Рождества

Машина двигалась, самостоятельно переключая скорости, – вплоть до пятой. Он знал все дороги вблизи от дома и чувствовал, что они движутся по машруту 1638 к шоссе Дикси. Еще минута, и они доедут до перекрестка. А дальше что? Удар по корпусу, или они, возможно, налетят на грузовик, идущий с севера. Разорвет ли их на части? Мысль пришла и ушла. Он не чувствовал никакой потребности цепляться за нее. Неужели у этой машины героическая миссия камикадзе? Он без сопротивления и как-то сонно принимал, что «Призрак» действовал по своему собственному усмотрению. У автомобиля было свое дело, и он выполнял его. Натан для него ничего значил. Ну, может быть, не более того, как клещ, застрявший в мехе рядом с ухом собаки.

Он поднялся на локте, покачнулся, окончательно сел и посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Его лицо было красной маской крови. Снова дотронувшись до лба, он нащупал шестидюймовый надрез, проходивший по дуге волосяного покрова. Натан исследовал его пальцами и ощутил под ним кость.

«Призрак» начал замедляться перед знаком «СТОП» на пересечении с шоссе 60. Деметр очарованно смотрел на рычаг коробки передач, который переключился на четвертую скорость, потом на третью и остановился на второй. Натан начал снова кричать.

Впереди них на светофоре ожидал фургон. Три белобрысых щекастых ребенка забрались на заднее сиденье. Они обернулись, глядя на «Призрак». Натан забарабанил руками по ветровому стеклу, пачкая окно красными отпечатками.

– ПОМОГИТЕ! – закричал он, глотая теплую кровь, которая стекала с его бровей на лицо. – ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ МНЕ! ПОМОГИТЕ!

Дети усмехались, словно он был глупым человечком, яросто махавшим руками. Натан начал бессвязанно кричать – как корова на бойне, забрызганная кровью тех, кто умер раньше.

Фургон повернул вправо при первом же промежутке в транспортном потоке. «Призрак» помчался налево, ускоряясь так быстро, что Деметр чувствовал, будто невидимая сильная рука прижимала его к сиденью.

Даже при поднятых окнах он ощущал запахи раннего лета, скошенной травы, дыма от барбекю на задних дворах и свежий зеленый аромат распустившихся почек на деревьях. Небо краснело, словно тоже кровоточило. Облака походили на лохмотья золотистой фольги.

Натан Деметр рассеянно отметил, что «Призрак» работал великолепно. Двигатель звучал отлично. Ровно и сильно. Можно сказать, подумал он, что красивая сучка была полностью восстановлена.

* * *

Наверное, он задремал, пока сидел за рулем. Однако Натан не помнил, что кивал головой. Он лишь знал, что в какое-то время перед ним была полная тьма. А потом Деметр закрыл глаза, и, когда открыл их, «Призрак» мчался через тоннель кружившегося снега – сквозь сказочную декабрьскую ночь. Переднее стекло было заляпано его кровавыми отпечатками, но он мог видеть через него вихри снега, проносившиеся по черному асфальту двухполосного шоссе. Эту дорогу Натан не узнавал. Вихри снега двигались по ней, как живой шелк – как привидения.

Деметр решил, что, пока он спал, они забрались далеко на север и попали в капризную весеннюю снежную бурю. Но потом он отверг эту идею, как идиотски глупую. Сопоставив холодную ночь и незнакомую дорогу, он сказал себе, что продолжает спать. Однако это его не убедило. Собственное посекундное определение тактильных ощущений – пульсировавшая голова, липкое от крови лицо и спина, затекшая от долгого сидения за рулем, – слишком убедительно подтверждали состояние бодрствования. Машина держала дорогу, как танк, не скользя, не вихляясь, не замедляясь ниже шестидесяти.

По радио звучали песни «Все, что я хочу для Рождества», «Серебряные кокольчики», «Радуйся миру» и «Я приду к полуночи чистым». Иногда Деметр осознавал музыку, иногда не осознавал. Ни рекламы, ни новостей – просто хоровое пение, благодарения и Эрта Китт, обещавшая, что будет хорошей девочкой, если Санта посмотрит на ее рождественский список.

Закрыв глаза, Натан видел свой мобильный телефон в гараже на рабочем столе. Возможно, на него смотрела теперь Мишель. Конечно, как только девочка пришла домой, она нашла дверь гаража открытой, а гараж пустым. Сейчас она, наверное, дома, без ума от тревоги. Он хотел, чтобы у него был телефон. Не для звонка о помощи – Натан верил, что обойдется без нее. Но он сразу почувствовал бы себя лучше, если бы услышал ее голос. Он желал позвонить ей и рассказать о своей надежде – что она пойдет на выпускной бал и как следует повеселится там. Он хотел сказать ей, что не боится ее превращения в женщину. Вероятно, Натан тревожился, что постареет и будет одиноким без нее. Но вряд ли он беспокоился об этом теперь. Ему хотелось рассказать ей, что она лучшая в его жизни. Он не говорил этого раньше… никогда не разговаривал с ней достаточно.

После шестичасового пребывания в машине он не чувствовал паники – только некий вид изумления. На каком-то уровне он пришел к выводу, что его ситуация выглядит почти нормальной. Рано или поздно черная машина приезжает за каждым. Приезжает и вычеркивает вас из списка своих любимчиков. И вы никогда не возвращаетесь назад.