Носящая Лжепечать

А я вспоминала события пятилетней давности. А ведь после опечатывания, я как-то резко забыла свою первую любовь, тогда я подумала, что это последствия нанесения ЛжеПечати. В тот период у меня возникло куча других проблем, чтобы задуматься о странном охлаждении к Саше. Да и после меня как-то не тянуло особо к мужчинам, не то чтобы я совсем перестала обращать внимания на них, но все же… Никто не западал мне в душу. А пару месяцев назад я вновь встретила Витю. Стоп! Но тогда почему мои чувства к нему…

— Но почему я вновь не влюбилась в него сразу, как увидела? Если исходить из твоего рассказа мои чувства должны были опять «вспыхнуть»! — Максим как-то странно улыбнулся: и криво, и грустно, и как отец несмышленому ребенку.

— Ты не давала им «вспыхнуть», — тихо сказал Максим. Его рука сжала мою чуть сильнее. — Говорю же, ты изменилась… Ты так привыкла сдерживать чувства за эти пять лет, что даже сейчас не даешь себе волю. Но вспомни моменты, когда ты отпускала контроль… Ураган эмоций: и ярость, и желание, и раздражение, и обида, и даже ревность, чего только не было… хмм, безразличия точно не было…

— Значит… все эти метания между ним и тобой, и это желание перестать думать о нем… и… всё…

— Всё было зря. — твердо закончил он, отпуская мою руку и отворачиваясь. Неужели Максим все же понял, что я пыталась заставить себя полюбить его?.. Господи, только не это! Ведь я не из жалости… просто, он лучше, он… Другой, совсем другой. Он ставит мои желания выше своих, он… — Прекрати! — неожиданно яростно сказал он, резко поворачиваясь ко мне. Он сжал мои плечи, притягивая к себе. Мы смотрели друг другу в глаза, когда он неожиданно приблизился и яростно поцеловал. Я не сопротивлялась, даже попыталась ответить. Но опять это ощущение неправильности накрыло меня с головой. Я старалась его подавить, и у меня это даже стало получаться, когда Олайе сам отстранился. — Теперь понимаешь?.. Я ведь все чувствую… Ты можешь обмануть себя, но не меня. — Я опустила взгляд, пряча растерянность. И неожиданно всхлипнув (даже для себя), кинулась ему на шею и уткнулась в его плечо. Нет, я не плакала, и да, мне все равно надо было успокоиться. Максим осторожно провел рукой по моим волосам, обнимая меня одной рукой. Несколько минут мы провели в полной тишине. Собравшись с мыслями, я осторожно спросила.

— Но почему вы мне не рассказали об этой встрече пятилетней давности? — почувствовала, как замер Максим, но взгляд поднимать не стала.

— Виктор… он, кстати, вспомнил тебя уже на следующий день после вашего побега и без моих подсказок. Что он мог тебе рассказать? Что пять лет назад вы познакомились и проговорили весь день?.. Витя не видел в этом смысла…

— А почему ты промолчал?.. — я все же подняла взгляд. Максим не стал отводить глаза, только горько улыбнулся.

— Я не идеален… У людей есть фраза: надежда умирает последней. Вот сегодня моя надежда умерла. — выдохнул он. Пояснений не потребовалось. Все это время Максим желал, чтобы мои чувства к Виктору исчезли… И ведь он никогда даже не заикался о той встрече. Говорил, что нас с Витей тянет друг к другу и т. д. и т. п. А о моей «влюбленности» пятилетней давности не упоминал. Осуждала я его? Нет! Даже где-то понимала… Знай я это раньше, давно бы была с Витей, а не бросала бы все силы на то, чтобы погасить это «притяжение». Максим усмехнулся и после небольшого колебания спросил. — Тебе сказать, где его комната?

— Ну уж нет… К нему я не побегу, — я искренне возмутилась, скрестив руки на груди. Он ещё должен ответить и за Мату Хари, и за дуру…

— Не злись на него. Он сильно перенервничал за последние дни. Извел и себя и других беспокойством о тебе… А когда узнал, что ему запрещено покидать Подземелье… Уфффф, ты бы это видела?! — Максим говорил обыденным тоном, и, вообще, старался казаться беспечным, но в глубине его глаз (я все же научилась понимать выражение в фиолетовом взгляде) я видела горечь.

— Прости. — прошептала я опять и сама поцеловала его. Нежно, медленно, с какой-то грустью, я просила прощение за «нелюбовь». И он отвечал на поцелуй, понимая и принимая меня такой, какая я есть.

Потом мы долго стояли, обнявшись. И опять он прервал молчание.

— Вера тебе говорила: диамонги не знают, что такое любовь. Не понимают смысла этого слова и неогуманоиды… Мы видим в воспоминаниях человеческой половины это чувство, но понять не в силах… Так что, наверное, я первый кто это испытал. За одно это я должен быть тебе благодарным.

Я только улыбнулась в ответ. Спасибо, что не стал говорить эти три слова. Иначе бы это стало невыносимым.

Максим поспешил сменить тему разговора. Рассказал о диверсии в лаборатории «ИнПланетТехнолоджи», о том, как «информатор» сообщил о планируемом аресте, и Максим сразу позвонил мне на работу. Как он ждал звонка от Степы или Хакера, а позвонила я. Даже немного рассказал о Малом Совете. И я не выдержала.

— Максим, а зачем тебе все это? Почему ты решил организовать Сопротивление? Зачем изобрел ЛжеПечать? И как? Ведь для этого нужно понимать принцип нанесения настоящей Печати.