Носящий-серое-одеяло (СИ)

Не согревал ни кипяток, ни обжигавшая пальцы кружка. Рэд сидел напротив, не поднимая глаз, изредка прихлебывал отвар. Остатки воды из котелка он вылил на угли, опустил заслонку. Встал, кивнул на топчан.

— Ложись, спи.

— А ты?

— Пойду на чердак, — ответил он неожиданно мягко. — Там сено лежит, я заглядывал. Держи вот куртку, завернёшься в нее, а то ночью холодно будет. Дверь я прикрою… Эй, ты чего, очумела?!

Давясь рыданиями, Джесси схватила его за руку:

— Рэд, Рэд, не уходи! Пожалуйста… я боюсь! Боюсь!

— Совсем сдурела? — он грубо оттолкнул её.

— Не уходи! Не уходи! Случится что-нибудь плохое! Рэд!

— Заткнись! — больно стиснув ей локоть, Рэд подтащил её к топчану, силой усадил. — А то схлопочешь!

Упав ничком на топчан, Джесси уткнулась лицом в его куртку, пропахшую табаком и гарью.

*

Ну вот и всё. Ничего больше не будет. Всё. Пора.

Только уйти отсюда, хоть к ручью, что ли… не могу в этом доме… и не при ней же.

Всё равно перепугается до смерти. Что ж, сама навязалась.

Ревела, ревела там внизу, хлюпала носом… дурёха. А ведь как будто догадалась…

Оказывается, ничего я не забыл… сами стены эти, травы мамины не забыл. Почему же никто не поселился здесь? Ладно, что об этом думать. Надо идти.

Нет, не страшно… совсем не страшно. Пора.

*

…Этот же дом, только почему-то совсем другой, светлый, весёлый… Солнце бьёт в глаза… наверное, лето? Смуглая невысокая женщина стоит в дверях, незнакомая, красивая… откидывает назад длинные чёрные косы… смеётся… что-то говорит… но почему ничего не слышно?.. и вокруг вдруг становится темно, будто туча закрыла солнце… меркнет свет, и меняется ясное лицо женщины, искажается тоской и страхом… она что-то беззвучно кричит, так отчаянно… что? Что она видит, в ужасе запрокинув голову?..

— Рэд! Рэ-эд!

Подскочив на топчане, Джесси закрыла ладонями мокрое лицо. Сердце её колотилось, как после бешеного бега, в ушах всё ещё стоял пронзительный крик незнакомой женщины.

Старый дом будто затаился. Мрачная глухая тьма. Ни звука. Нет уж, пусть лучше ругань…

— Рэд!

Тишина. Темнота.

— Рэд, ты спишь? Рэд, прости, я… Рэд!

Тишина.

— Рэ-эд!

Сама не заметив, как, Джесси очутилась на чердачной лестнице, заскрипевшей под тяжестью её тела.

— Рэд!

Пусто. Ветер сотрясает кровлю, гремит черепицей…

Саднило пересохшее горло. Всхлипывая без слёз, Джесси на ощупь, обдирая пальцы, сбросила с двери железный крюк, распахнула её, выбежала наружу… Куда? Господи, куда теперь бежать? У неё не было даже фонарика. А как же Рэд вышел из дому, если дверь оставалась запертой?

Джесси отчаянно озиралась, кусая губы, прижав к груди кулаки. Рваные тучи неслись по небу, как в продолжение кошмара — мертвенный, блеклый свет луны, громады туч на горизонте, ледяные редкие капли дождя…

Мокрые ветки хлестали Джесси по лицу, пока она, оскальзываясь, наугад бежала к ручью. Скорее, скорее… Лишь бы успеть… куда? Зачем? И где же Рэд?

— Рэд!

Взлохмаченные намокшие волосы липли к щекам и шее, лезли в глаза, ноги вязли в раскисшей глине…

— Рэд!

Он стоял на обрыве — замерев, повернувшись к ней… блеснули расширившиеся, чужие глаза… блеснуло что-то в руке.

Револьвер.

И тут она поняла.

— Не-ет! — Собственный крик оглушил её, и, бросившись к Рэду, Джесси изо всех сил обхватила его руками, цепляясь за отсыревшую рубаху. — Не надо, не надо, не надо!

— Уйди! Уйди, дура! — пытаясь оторвать её от себя, стряхнуть, отбросить, Рэд наотмашь бил по тонким рукам, ставшим вдруг такими сильными. — Не лезь! — запалённо дыша, он с трудом выталкивал слова. — Я не могу больше! Уйди! Убью!

— Ну и убивай! — захлёбываясь слезами, Джесси судорожно хватала ртом воздух, но рук не разжимала. — Лучше убей тогда! Потому что я всё равно не буду без тебя! Потому что я люблю тебя! Дурак!

— Дети…

Дёрнувшись, Рэд стремительно обернулся.

В нескольких шагах от них неподвижно стоял незнакомый человек — большой, кряжистый. Он тоже тяжело дышал, фонарь в его руке подрагивал.

— Вы кто? — срывающимся полушёпотом спросила Джесси. Рэд молчал, но она чувствовала неровные толчки его сердца сквозь рубаху. — Вы из полиции?

Незнакомец покачал головой, и тут Джесси увидела, как он стар. Широкоскулое усталое лицо его было сплошь изборождено глубокими морщинами, седые волосы заплетены в две короткие косы, спадавшие на сгорбленные плечи.

— Меня зовут Матохата, и я не из полиции, — проговорил он глубоким мягким голосом.

— Вы… вы здесь вождь, да? — пробормотала Джесси.

Старик неожиданно улыбнулся.

— Не гадай, внучка. В вашем языке трудно отыскать такое слово, любое будет неточным, — он шагнул к ним, внимательно и зорко вглядываясь прищуренными глазами в лицо Рэда. — Малышом ты был больше похож на мать, а сейчас — вылитый отец. Если бы не Джефф, а я сам встретил тебя утром на дороге…

— Отец? — хрипло переспросил Рэд, подавшись вперёд.

Старик кивнул.

— Твой отец, Уэсли Хайленд. То, что он сделал, было неправильно… но тогда я не успел спасти его, – он глубоко вздохнул. – И не смог спасти тебя. Но я искал тебя все эти годы, — он положил большую ладонь на плечо Рэда. — Отдай мне то, что у тебя в руке, мальчик.