Носитель фонаря (СИ)

– Это же очевидно, – сказала собачка, – вы повесите свой желудок на ветку дерева, а вместо него положите в себя плод папайи, и когда придет время – он даст всходы.

– Конечно! Я непременно так и сделаю.

Тут я стукнулся лицом о землю.

– Нормально! – крикнул Гус, – я его поймал. – Зарезаться вилкой пытался, где он только эту вилку раздобыл?

Я лежал, скрученный, на досках сцены, сверху меня попирал коленом Гус. Сквозь спутанные волосы я увидел, что по сцене порхают призраки в нарядах придворных дам, Акимыч пытается отогнать их от себя шпагой, а Ева лупит призрачных девиц бичом молний.

– О боже, – простонал я, – абзац!

***

– Лови! – крикнул мне ворон в полосатом халате.

Я поймал кинутый мяч – это была круглая голова моржа с подпиленными бивнями.

– Если ты не научишься говорить слова задом наперед, – сказал ворон, – и застегиваться справа налево, то тебе нет места в этом мире.

– Нет места! Нет места! Нет места! – подхватили рыбьи скелетики.

Я поцеловал моржа в лоб и положил его в воду между льдинами.

– Если мне принесут мешок муки и мешок жира, – сказал я, – я слеплю из себя нового человека.

– Разожми зубы! Это же совсем не вкусно, у тебя весь язык в занозах будет, – сказал Гус, бережно вытаскивая у меня изо рта большую щепку. – Но ты, конечно, силен, первый раз вижу, чтобы человек с такой яростью грыз пол.

Я взвыл и попытался сесть. Страшно кружилась голова. Ребята отдыхали, видимо, в перерыве между боями, а на сцене хор отрубленных ног пел жалобную песню о том, как их соблазнила злая туфелька.

– Тут, в общем-то ничем не лучше, – пробормотал я.

***

– Ешь! – шваркнули передо мной огромное блюдо. – съешь задницу свиньи! Съешь задницу в меду! В ней еще торчит копье хозяина.

– Я не могу, – ответил я, – у меня все руки покрыты глазами, а вместо зубов у меня кудри морских бегунков. Сквозь меня растут ногти мертвецов, волк откусил мне колено и грохот кошачьих шагов все ближе.

– Ну, как ты там? Очухался?

Я висел на крюке от снятого светильника, запеленутый в лоскуты занавеса. Покачивался, как плод папайи, будь он неладен.

– В принципе, его должно было отпустить – сказал Акимыч, – мы же всех зачистили.

– Кажется, отпустило, – сказал я слабым голосом. – Что это вообще было?

– Ты оказался невероятно уязвим для ментального воздействия, и это при том, что менталисты тут трехгрошевые.

– Ну, не скажи, – возразил Еве Акимыч. – Нормальные тут менталики! Мне то и дело казалось, что я фехтую то змеей, то вареной макарониной – жуть как неудобно.

– Но Нимис-то вообще галлюцинировал безостановочно. Эй ты, там, наверху! Ты уверен, что тебя уже можно развязать? Воздействия-то уже нет, но если бы ты видел, что ты творил…

– Особенно хороша была попытка стриптиза. Даже Чумазейка с костра засмотрелась.

– Значит так! – сказал я, падая в объятья Гуса, срезавшего мои путы, – Я категорически отказываюсь нести ответственность за то, что тут было. Моя единственная цель сейчас – не рехнуться. И это уже будет большая победа. Крупное достижение.

– Ходить можешь? – спросила Ева, когда меня окончательно размотали.

– Немножко штормит, но в целом да.

– Тогда пошли в подвал, нам еще труппу выручать.

Труппа представляла из себя десяток связанных и изможденных мобов, которые, будучи спасаемыми по паре сотен раз в день, все еще выражали скромный энтузиазм, когда мы вытаскивали кляпы и разрезали им веревки на запястьях. Каждый из спасителей получил коробочку с пятьюдесятью золотыми и билетом на следующее представление.

– Мы же сюда больше никогда не пойдем, да? – спросил я.

– С тобой – совершенно точно не пойдем. А без тебя через недельку можно будет пробежаться.

Но через недельку никуда нам пробежаться не пришлось.

Едва мы вернулись в гостиницу, как Ева получила письмо от Сиборна. Нам надлежало завтра в десять часов утра прибыть на западную окраину, на постоялый двор деревни Ленуар, откуда и начнется славный поход на битву за замок.

– Странно, – сказал я за прощальным ужином, для которого Катина расстаралась во всю мощь своих печей: стол был заставлен холодцами, суфле, рыбными пирогами, белужиной с хреном, молоками в сливках и сладкими пышками. – Странно, что у меня ни одного очка сопротивления к ментальным атакам так и не появилось.

– Твои ведьмовские навыки помогают расти только магическим сопротивлениям, – сказала Ева, намазывая икрой ноздреватый хрустящий ломтик каравая. – А менталисты не магией оперируют, это особая школа. Вроде, никакого волшебства, чистые возможности высокоразвитого интеллекта.

– Да, – согласился Акимыч, – драк с менталиками тебе лучше избегать, они с тобой что хочешь могут сотворить. Впрочем среди игроков менталов мало. Этими классами тоже извратиться нужно, чтобы как-то играть.

– Есть шмотки на сопротивление ментальным атакам, – сказала Ева. – Когда разбогатеем, нужно будет тебе комплектик собрать. Среди игроков менталов может и мало, а вот в инстансах их полно – от нежити до драконов, все любят в мозгах поковыряться. Вообще это вторичные способности у мобов, скорее как развлекуха для игроков, но в твоем случае эффект получается, конечно, потрясающий.