Носитель искры. Нежелательный элемент

— Не смей! — голос Айны был как никогда силён и внушителен. Весь тот опыт, что она накопила за три года командования войсками каганата, сейчас проявлялся в полной мере и даже без магии она смогла бы остановить любого.

— Не время для пацифизма, девочка! — рявкнул пёстрый мечник, поднимая свой импровизированный меч и наставляя его на бывшую принцессу. — В любой момент могут появиться его дружки! Мы на войне и за тобой не стоят отцовские армии! Здесь лишь один закон: убей или будешь убит, так что это ты не смей мне мешать!

— Буду мешать, сколько захочу! — от Айны неожиданно дохнуло такой мощью, какой от Лаза не всегда можно было почувствовать. И такой отпор даже Фауста заставил захлопнуть челюсть и сделать неуверенный шаг назад. — Пока я жива, никто никого не будет убивать! Тем более когда он уже обезврежен. Ты понял меня?!

Пёстрый мечник с недоумением перевёл взгляд на Лаза, уже вернувшегося в человеческую форму и сейчас отдыхавшего, прислонившись к чудом уцелевшей стене первого этажа. Принцесса, нисколько не пострадавшая в результате взрыва, бережно вылизывала хозяину щёку.

— Чего молчишь? Успокой свою ненормальную, она ведь нас так однажды в гроб всех сведёт!

— Ну во-первых, — улыбнулся молодой человек, — не смей так говорить про мою жену. А во-вторых, даже если я считаю, что ты прав…

— Лаз!

— Даже если я считаю, что он прав, — чтобы ускорить общение и действительно не допустить несвоевременного появления подкрепления противника, Лаз переключился на ментальное общение. — Айна, это не значит, что я буду игнорировать твои слова и желания. Но ты также должна понять, что такие вещи влекут за собой последствия. — Девушка, уже начавшая было улыбаться, вдруг посерьёзнела и посмотрела на мужа странным, просящим взглядом. Вот только Лаз останавливаться не собирался, буквально вбивая каждое слово в решимость Айны. — Ты не хочешь, чтобы мы убивали — хорошо. Я понимаю и принимаю это. Но спрошу: что, если, оставив его в живых, мы в итоге накличем на себя куда большую беду, как и сказал Фауст? Что, если в результате умрёт кто-то из нас? Что, если умру я? Ты сможешь нести ответственность за это своё решение? А если умрёшь ты, сможешь ли сказать перед смертью, что твоя смерть и мои из-за этого страдания стоили его жизни?

— Лаз…

— Ты хотела, чтобы я перестал тебя опекать и защищать от всех напастей? Хотела быть сильной? Хотела стать со мной на равных? Ну что же, шанс тебе представился куда раньше, чем кто-либо думал. Там, на Люпсе, это было моим проклятьем — решать ценность чужих смертей. Ты готова нести проклятье чужих жизней?

Лаз чувствовал, как разрывается грудь от осознания того, сколько душевной боли он причиняет Айне своими вопросами. Но он должен был их задать. Когда-то давно на Южном континенте Фауст объяснил ему цену бегства от взятой на себя ответственности. И спустя лишь пару месяцев он ощутил вес этой цены на себе. А потом её ощутил и весь Сайркин. Он не мог допустить, чтобы Айну постигла та же участь. Нет, конечно в кровожадного монстра она не превратится, избивать людей в подворотнях не начнёт, да и вообще, учитывая то, какие идеалы она сейчас отстаивала, вряд ли в результате предательства этих идеалов пострадал бы кто-то посторонний. Но в её случае невозможность справиться с виной вполне могла обернуться не наружу, а внутрь. Найти однажды свою любовь в ванне с перерезанными венами Лаз точно не хотел.

Лучше было дать ей осознать всю серьёзность ситуации сейчас. Если бы Айна отказалась от своих слов, молодой человек ни в коем случае не стал бы её винить. Далеко не каждый был готов взвалить на свои плечи такой груз и это было нормально. Однако Лаз достаточно давно и достаточно хорошо знал бывшую принцессу каганата, чтобы ещё до произнесения самого первого слова своей тирады точно знал, что она выберет.

— Я готова! — на лице Айны отразилась настоящая, не наигранная решимость, и это не могло Лаза не радовать. А когда он услышал: — и спасибо тебе… — вовсе широко заулыбался.