Носитель искры. Нежелательный элемент

Впрочем, речь не о младших божествах, а о старших. Одним из них, богом ветра и полёта, был Даат. Согласно мифологии именно он, сжалившись над вынужденными быть вечно привязанными к земле животными, что создали его братья и сёстры, даровал им крылья. К сожалению (или к счастью), Даата остановили до того, как он раздал крылья вообще всем живым существам, так что по земле не ходят крылатые носороги или ящерицы. Но птицы, многие насекомые, летучие мыши и, конечно же, сами алкарн, были обязаны своими крыльями именно ему. Так что не удивительно, что, пусть в пантеоне Даат и занимал далеко не первое место, крылатая раса очень любила его и почитала, а изображения двенадцатикрылого бога можно было увидеть во многих храмах, даже если они посвящены не ему.

Главу «Крыльев» назвали так как раз потому, что он родился на праздник бога ветра. Лет триста назад у алкарн ещё была эта традиция — называть ребёнка именем бога, в чей день тот родился, чтобы даровать новорождённому покровительство и защиту. А тогда ситуация была вдвойне подходящей. Из-за непредвиденного осложнения, неаккуратной работы повитух, а также практически полного отсутствия нормальной медицины в то время, малышу во время родов сильно повредили одно из крыльев. Причём настолько, что исправить ситуацию не удалось ни магам-целителям, ни лечащему любые раны времени. В результате мальчик, названный в честь бога полёта, с самого рождения лишился способности летать. Довольно жестокая ирония, что и говорить.

Не сложно догадаться, что жизнь у него была далеко не из приятных. Полёт для алкарн был не только практическим удобством, но и чем-то куда более тонким и сакральным, в прямом смысле божественным даром. И ребёнку, этого дара лишённому, пришлось в добавок к крайнему неудобству в повседневной жизни терпеть бесконечные насмешки и издевательства. Некоторые даже пытались в чём-то обвинить мальчика, считая детскую травму божественным наказанием и символом зла. К счастью, дальше слов такие поклёпы не пошли, но настрадался маленький Даат всё равно немало. И настрадался бы ещё больше, если бы в пять лет при проверке потенциала души не оказалось, что он высший маг.

Его отправили учиться в одну из лучших академий того времени, где в добавок к максимально возможному потенциалу мальчик показал невероятные способности и талант. Тогда же он и получил своё прозвище — Одиннадцатикрылый, несложно догадаться, каким образом. Вот только несмотря на то, что он был одним из лучших студентов академии, насмешки и издевательства в его адрес не прекратились. Даже его прозвище, по сути, родилось из совсем несмешной шутки. На языке алкарн «одиннадцать» было «адмут», а «ал адмут», одиннадцать крыльев, было крайне созвучно «алдмуд», бескрылый, так называли предателей и еретиков.

Зная об этом, а также о ещё множестве подобных моментов, неудивительным становилось то, что рос Даат озлобленным и ненавидящим практически всех вокруг. Вероятно, именно эта ненависть и стала топливом для его упорства и успеха. Когда мир узнал о Мастерах и о том, как можно подчинить свою душу, ему не потребовалось и десяти лет, чтобы добиться того, чего многие не достигали за всю жизнь. Тогда Даату только-только исполнилось семьдесят. Когда же он отмечал свой семьдесят первый день рождения, почти все, кто когда-либо позволял в его адрес что-либо сверх банальных колкостей уже были мертвы.

Сейчас же лидеру «Одиннадцати крыльев» было больше четырёхсот. Но, как и во времена своей «юности», он просто не переносил подколки и оскорбления в свой адрес. Вероятно, будь он хоть немного более терпим к подобному, его организация сейчас была бы в разы больше. Однако Даат не раз отказывался от уже почти подписанных и крайне выгодных сделок просто за неосторожное высказывание во время переговоров, а одно упоминание его увечья легко могло стать причиной самой настоящей войны. И это при том, что это самое увечье обыгрывалось не только в названии созданной им организации, но даже в её внутренней структуре: десяти старших лидерах, подчинённых непосредственно Даату. Двойные стандарты и комплекс неполноценности в чистом виде, к тому же за века выросшие до абсурдного уровня.