— Определённо недостаточно, — невесело улыбнулся Лаз. — Но спасибо и за это. Обещаем, что поможем «Крыльям», когда до этого дойдёт.
— За отдельную плату?
— Ну естественно.
После того, как они попрощались с Даатом и вернулись в предоставленные им апартаменты, Лаз, убедившись, что поблизости никого нет, подошёл к жене.
— Слушай, ты могла почувствовать, о чём он думал?
Объяснять, о ком шла речь, очевидно, не было смысла.
— Нет, вокруг него мощная защита от любого рода ментальных воздействий, видимо артефакты. А что, ты считаешь, что он что-то недоговаривает?
— Скорее всего, хотя я и не могу быть на сто процентов уверен, — Лаз пожал плечами. — Как бы он не был нам обязан, мы остаёмся чужаками, тем более что «Крыльям» мы не подчиняемся. Может прямо врать Даат и не станет, это было бы слишком большим ударом по доверию между нами, если ложь вскроется. Так что, уверен, нам здесь ничего не грозит, по крайней мере от него и «Крыльев». Но стоит держать в голове, что не все наши ожидания могут оказаться правдой. Вас двоих это тоже касается, — молодой человек повернулся к Фаусту и Сайле, сейчас игравших в популярную в Сфарре игру наподобие шашек. Набор для неё нашёлся в одном из шкафов.
— Да понятно, — отмахнулся пёстрый мечник. — Лучше скажи, ты реально собираешься загробастать пятую часть всех принадлежащих «Крыльям» артефактов? Не подумай, я не осуждаю, скорее даже наоборот, поддерживаю, но просто не понимаю, зачем тебе столько. Насколько я понял из твоих объяснений, для исследований не нужно так много, ведь ты просто хочешь узнать, как они работают.
—
Ночью, когда все планы по обустройству готовящегося к их заселению здания были озвучены и обсуждены, большая часть имевшегося в буфете алкоголя выпита, а игра на стыке шашек и го успела надоесть и все разошлись по комнатам, Лаз получше укрыл мирно спящую Айну и вышел в гостиную. Там он одним лёгким жестом запалил огонь в камине, телепортировал со склада двумя этажами ниже бутылку крепкой настойки, а с кухни — бокал, превратил диван в огромное кресло и уселся думать.
С Айной и остальными он делился далеко не всем, что творилось в душе. Что-то считал недостойным внимания, что-то, наоборот, слишком сложным и серьёзным, таким, что для начала стоило обмозговать самостоятельно, а кое о чём рассказать не получалось потому, что Лаз и сам не до конца понимал истинные смысл и причину каких-то своих мыслей.