Носорог для Папы Римского

— Либо изменится, либо нет. Доктор Фария предпочитает, чтоб ничего не менялось, вам нужно, чтобы все поменялось, и решительно. Чья возьмет? На чью сторону склонится его святейшество? Интересные дела, вот что я вам скажу. Весьма интересные. Сестра Фарии у королевы во фрейлинах. И она написала дону Маноло, что при дворе в восторге от этой новой манеры вести дипломатию. Вы видели, какое у Медичи было лицо, когда зверь обрызгал водой кардиналов? Этот зверь ему дороже собственной родни, я слышал, Папа отказался одолжить его своему кузену — побоялся, что зверь, пока будет топать до Флоренции, ноги себе повредит. Отказал собственному кузену! Слыханное ли дело?

Теперь Вентуро вертится уже не так прытко — только раскачивается взад-вперед да заламывает руки. Повествование его все так же перескакивает с предмета на предмет: восторг Папы, камень в желчном пузыре у его собственной сестрицы, слухи о том, что Лено и Армеллини поссорились, чуть позже — о том, что они вроде как помирились, доходы от Пармы и Пьяченцы отойдут к герцогу Моденскому, а агенты Бентивольо из Болоньи вступили в переговоры с Венецией.

Дон Херонимо сидит, подперев рукой подбородок, и сам удивляется собственному терпению — надо же, он слушает болтовню этого мошенника, хотя сам еще час назад кипел от злобы на его хозяина.

— Давайте-ка ближе к делу, — вмешивается Антонио. — Вы испытываете терпение моего господина.

— Терпение, да? Вот именно, в этом-то вся и суть. Как я уже сказал, происходят некие события. И очень интересные. Но я вот о чем думаю: а как много я могу вам поведать? Вы, испанские господа, совсем оголодали, так сколько мне сегодня вам рассказать, чтобы насытить ваши аппетиты?

Судя по всему, Вентуро просто издевается, играет на их любопытстве, и вот этого Антонио уже вынести никак не может. Он встает, решительно подходит к Вентуро и отвешивает ему затрещину — одну, вторую. Вентуро втягивает голову в плечи, но и не думает защищаться.

— А теперь говори, ты, ублюдок! — рявкнул Антонио.

Он уже заносит было руку для третьей затрещины, но тут дон Херонимо едва заметно качает головой, и Антонио отступает. Вентуро же принимается вертеться и подскакивать пуще прежнего, снова лопочет, машет руками. Антонио угрожающе нависает над ним.

— Получено некое сообщение. От Албукерки, из Индий. Он прислал словечко сюда, в Рим, доктору Фарии. Они с ним заключили договор. Говорят, дону Маноло он очень даже на руку — маленький такой договорчик, чтобы порадовать его святейшество.

— И помочь прохождению буллы, — добавляет из-за его спины Антонио.

— Я скажу вам все, что слышал. А слышал я, что посол в последнее время прямо-таки цветет. Такой веселый стал, такой обходительный. Да, так вот, в послании говорится, что из Гоа будет послан какой-то груз. Второй зверь, товарищ для возлюбленного Ганнона.

— Еще один слон? — осведомляется Антонио.

Вентуро весь из себя изворачивается, отвечая секретарю лично:

— Да нет, говорят, совсем другой зверь. Доктор Фария говорит, что он о таком еще не слыхивал.

— И как называется этот неслыханный зверь? — мягко спрашивает дон Херонимо.

— Ах, господин посол Вич, должен покаяться, я совершенный невежда в этом вопросе. Имя-то как раз и не упоминалось, а если и упоминалось, то я при этом не присутствовал, — Вентуро нервно хихикает. — Но не сомневайтесь, ушки-то на макушке.

Дон Херонимо и Антонио обмениваются улыбками.

— Ушки на макушке?

— Это просто фигура речи такая, господин посол, не более того. Я всего лишь имел в виду…

— Имя зверя, Вентуро, имя.

— Как я уже сказал, сие мне пока недоступно…

— Антонио, он сказал, что у него ушки на макушке.

— Нет, я говорил, что имя мне пока неведомо. Клянусь, господа!

Антонио собирается было возобновить трепку, но дон Херонимо предостерегающе поднимает руку и закусывает губу. Поразмыслив, он приказывает:

— Дон Антонио, будьте любезны послать за доном Диего.

— Нет! — вопит Вентуро. Антонио направляется к дверям, вызывая на ходу дона Диего, Вентуро цепляется за его рукав. — Я же сказал, что пока не знаю!

— Однако знаете, что ушки у него на макушке? — И дон Херонимо сокрушенно качает головой.

— Ну прошу, дон Херонимо, я же все рассказал, что знаю. Я же вам всегда был верен, разве не так? А теперь я прошу поверить мне, умоляю!

Вентуро раскачивается на своем стуле, на физиономии у него написана самая искренняя мольба, а взгляд устремлен на дверь — ту, что за спиной у дона Херонимо. Внезапно дверь распахивается, и на пороге возникают Антонио и дон Диего. Дон Диего направляется прямиком к Вентуро и, ни секунды не помедлив, отвешивает тому звонкую пощечину, затем одной рукой пригибает голову Вентуро к столу, а второй ловко выхватывает нож. Вентуро разражается рыданиями.

— Да не знаю я, не знаю — вопит он снова и снова.

— Итак, имя, Вентуро… — снова спрашивает дон Херонимо, но в ответ получает лишь вопли. — Что ж, дон Диего… Вентуро здесь пообещал нам, что ради нашего дела будет держать на макушке свои собственные уши, поэтому…

— Не-е-ет-нет-нет! Пожа-а-алуйста… Я не знаю, как он называется, не знаю!