НОСТАЛЬГИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ

Вот уже исполнилось три месяца, как мы переехали в Юрмалу. Сегодня Арнольдас Бекерис уходит в Швецию на рыбацком сейнере. Наш друг давно уволился с работы и не поддерживает с нами никаких контактов, чтобы не навредить нам в случае неудачи его побега из совдепии. Мой дорогой Франц очень расстроен отъездом товарища – фактически Бекерис был последним и единственным другом нашей семьи, но даже он не знал, что я еврейка. Франц теперь очень гордится нашим домом и ему нравится всё вокруг. Мой муж особенно доволен тем, что дом стоит в стороне от дороги и чужих дворов. Франц отказался от всякого ремонта и освежения дома снаружи, он считает, что соседи могут донести в органы, что у нас водятся деньги. Муж рассказывает, что люди в городе шепчутся о возникшем с приходом русских новом способе сведения старых счетов и обид. Достаточно просто написать донос в органы, что во время немецкой оккупации определённого человека видели в компании с немецкими офицерами. Такого навета достаточно, чтобы человека затаскали по допросам. Скорее всего, в ближайшее время его уже нельзя будет встретить на улицах Риги. Франц говорит, что десятки тысяч латышских семей вывезены неизвестно куда в Сибирь, без всяких следов. В городе сплетничают, что происходят случаи, когда обеспеченных людей арестовывают вообще без всяких причин. Спустя недели две к их родственникам являются какие-то посредники и предлагают освобождение арестованного за очень серьёзный выкуп. Мы не знаем, насколько правдивы эти сплетни. Мы с Франеком просто трясёмся от страха каждый день. Франц продолжает работать в своём ателье. Каждое утро он уходит на пригородный поезд в Ригу. Я остаюсь одна на целый день. У нас в доме никого не бывает, только старуха-молочница два раза в неделю приносит нам молочные продукты.

1950, июнь, 16