Ностальгия

Собранные со всех уголков мира слова сберегались в переплетенных фолиантах, единичных либо в комплектах. Мутно-серый воздух кишмя кишел фосфенами: световыми кругами, что возникают перед глазами при нажатии на глазное яблоко благодаря раздражению сетчатки. «Зельнер и Бив» продавали все мыслимые словари и словотолковники; весь ассортимент Харрапа, все «Ляруссы», в том числе и старые издания; древний Гримм, и Литтре, и новехонький Лангеншейдт; синие тома «Оксфорда» с Приложениями, и тут же — «XX век» Чеймберза, столь популярный среди кроссвордистов; «Уэбстер интернешнл», «Америкен херитидж» и прочие американские выскочки, как иллюстрированные, так и нет. «Зельнер и Бив» держали на складе глоссарии, языковые карты, семантические справочники по англишу, ост-индскому, птидепе, джарману, двойному немецкому[114] и языку плевков. И разумеется, непременный швейцарский разговорник. И любые дерзкие разновидности арго, страйн и Партриджи.[115] На нижней полке прятались словари непристойностей и ругательств, или «сквернословники»; желающим их полистать приходилось нагибаться или устраиваться на корточках [Wowser, сущ. (австр.) — фанатичный пуританин; брюзга; зануда; воинствующий трезвенник].[116]

Лакированные стремянки вели к верхним полкам — астрономические дефиниции, научные термины; лестницы раскладывались буквой «А», веревочные растяжки перекрещивались тугой буквой «X». На полу валялись слова и целые статьи. О слова посетители спотыкались. «Зельнер и Бив» располагали одной из богатейших коллекций собирательных существительных в целом мире. Настоящий скрипторий; сокровищница полиглота.

Словари фамилий, словари «ошибок узуса, произношения и семантики»; длинные полки гнулись под тяжестью исторических принципов. То и дело выплывали «слова-призраки».[117] В тускло освещенном углу томились, покрываясь пылью и плесенью, языки — жертвы энтропии: древнеисландский, кельтский, латинский, занудный древнеанглийский, дикий бурский, воляпюк, зендский язык, язык аборигенов Тасмании, язык навахо и мандаринское наречие. И т. д.

Гигантский кассовый аппарат, антикварный «ремингтон», изрядно смахивал на японскую пишущую машину или на небольшой печатный станок: такой высокий и объемистый, такой черный и исцарапанный, на диво уместный. По обе стороны глянцевитыми рядами выстроились новые, маскулинные языки. Тут и всевозможные канадианизмы, и афро-французский, и вест-индский, и англо-индийский, и упрямый эсперанто, и обновленные неологизмы Америки, такие как «джип», «кока», «напалм», «апартаменты» и «скунс». Лингва франка! В качестве дополнительного товара «Зельнер и Бив» торговали почтовыми ящиками.

Не в состоянии сосредоточиться ни на одной из полок, Джеральд то усаживался на корточки, то метался направо и налево. В кои-то веки он понял Кэддока — как тот, вцепившись в фотокамеру, выплясывает вокруг какой-нибудь небывалой редкости; понял — и уподобился ему.

— Так зачем мы все-таки сюда пришли? — Норт почесал в голове. Он стоял на самой верхотуре, листая «Библию ученого» (1973 год).

— Так у нас дома такого нет, — пожаловался Джеральд. — Это — недостающая часть инфраструктуры. Основная лакуна.

Зельнер за столом откашлялся.

Хранилище слов, подобно линиям на карте, регистрирует и фиксирует бытие сущностей. Внутри лавки, этого склада, господствовала атмосфера безмятежности, как если бы в этих четырех стенах вмещался целый мир и даже все то, что за его пределами; и каждая из его частей была изолирована, идентифицирована и заприходована. Эта классификация базировалась на фактах и известных свойствах. Здесь царили точность и аккуратность. Какой ненавязчивый контраст с хаосом впечатлений, захлестнувших наших туристов! Они блуждали в чаще, а здесь — обрели гавань.

Ску-у-чно! Саша сидела на скользкой кожаной табуретке, скрещивая и вновь распрямляя ноги. Тоска смертная! Несколькими минутами раньше она беззаботно призналась, что всегда считала этимологию каким-то кожным заболеванием, — и привлекла-таки на миг внимание Норта: тот снисходительно потрепал девушку по щеке. Теперь Саша взялась за Бива.

Тяжело спускаясь по стремянке, Норт удовлетворенно улыбался.

— Нам нужен разговорник и хорошая карта — если вы, конечно, соизволите на секунду оторваться от работы.

Джеральд уткнулся в «Словарь архитектурных терминов» (полное издание). Открыв разговорник в красно-белой обложке, Норт провел пальцем сверху вниз, нашел слово «блат»: «Получение желаемого через друзей либо благодаря служебному положению».

— Подойдет. Вполне современная версия.

— Мой друг обожает карты, — доверительно сообщала Саша Рою Биву. — Если бы не я, он бы тут весь день проторчал. А карты складывать трудно? Вы-то, наверное, привыкли?

Бив, прижмурившись, глядел куда-то мимо нее. Саша была примерно одного с ним роста и возраста.

— Послушайте, вам не кажется, что туп воняет какой-то затхлостью? Ну, то есть если с утра до вечера здесь сидеть. А почему вы окно не откроете? Я хочу уйти…