Ностальгия

– Ему нельзя. Он воин. Они вообще спиртного не пьют. Только дурь свою местную нюхают. Убойная штука. Нюхнешь, и километров тридцать бежишь, ног не чувствуя. Они тут все дыры знают. От них не спрятаться. Железные ребята, только с языком у них проблемы.

Проезжаем сгоревший остов инженерной машины. Кресты в этом месте расступаются, словно из уважения к железному гробу.

– Мина? – киваю я на кучу горелого железа.

– Инженеры решили без сопровождения проскочить, – в голосе Гордона слышится усмешка.

– Ну, вы и беспредельщики...

Сержант пожимает плечами.

– Запретная зона... Порядок один для всех.

– Слушай, и что, никаких партизан тут нет? И не пытаются даже? Нас вот недавно под «Маракажу» так обложили – только держись.

– Почему нет? Есть. Были, – поправляется он. – Вон они. В основном.

Мы все молча смотрим на череду крестов. На бывших людей в мешках, которых заживо пожрали насекомые. Мимо плывут детские скелетики, объеденные дочиста. Скелетики аккуратно привязаны за руки. Никаких варварских гвоздей. Никакого членовредительства. Гот с ужасом смотрит на останки.

– Это же дети, епть! – наконец, выдавливает он. – Ну, вы и звери гребаные... Шпиены, мать вашу! Ублюдки! – Он с отвращением смотрит на Гордона.

Тот спокойно пожимает плечами.

– Был тут такой командир отряда наемников. Дисли Каррейро. Все пытался дорогу блокировать. Снабжали их хорошо. Тропы нам минировал. Людей в Ресифи воровал, заложников брал. И солдат тоже. Пытал их перед объективом. Тактику устрашения демонстрировал. Большой мастер был. Профессионал. Снайперов да разведчиков к нам слал. Никак успокоиться не мог. Уж мы их и так, и этак. Ну, упорный, как танк. Так вот это его дети. А вон та, около секвойи – младшая сестра. Мы по одному их вывешивали. Их у него шестеро. Плюс жена и мать. Пришлось ребят из «Амстердама» попросить, аж из Санта-Бузиоса доставили. А вон там, за поворотом, отец его начальника штаба. Они тут все вперемежку с родственниками. На четвертом сыне сдался он. Ушел. И отряд свой увел.

Все молчат потрясенно. Рассказанное и увиденное не укладывается в башке. Бойня в Порту-дас-Кайшас после такого – шалости в песочнице. Делаю добрый глоток. Гота вот-вот заклинит. Протягиваю ему флягу: «Хлебни, отойдешь. Я сказал – хлебни, а не хлебай».

– А остальных... куда? – наконец спрашивает Гот.

– Куда-куда. Отвезли в район Ресифи и отпустили. На кой они нам? Мы же не варвары.

Что-то в железной логике Гордона не дает мне покоя. А, вот оно:

– Слушай, Сэм, а не боишься, что ваших тоже, того...

– Не-а. У нас нет семей.

– Что, вообще ни у кого?

– Вообще.

Дальше едем в молчании. Ночь все ближе, кресты сливаются с окружающими деревьями, потом становятся все реже, пока, наконец, не исчезают совсем. То ли жерди в лесу кончились, то ли белые люди перевелись.

– Командуй остановку, садж, – говорит Гордон. – Приехали. База через четыре километра. Спасибо за выпивку. Будешь в Коста де Сауипе – загляни в Кваналпо, тебе понравится. Бывай.

Он легко спрыгивает на землю. Волком бесшумно исчезает в темноте. Такблок тут же гасит зеленую метку. Все метки, кроме наших. Когда я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на его спутника, на броне пусто. Молчаливый индеец исчез, словно растворился в лесном воздухе.

– Мы тут все гребнемся, как эти егеря! – Гот никак не может успокоиться. – Это не солдаты – людоеды какие-то. Это ж надо – детей живьем на съедение... Суки...

Я забираю у него винтовку. Перехватываю управление его автодоктором. От ударной дозы Гота плющит так, что он вот-вот начнет прыгать выше деревьев. Он щурится на звезды, мотает головой, как жеребящийся олень, и, счастливо улыбаясь, повторяет:

– Нет, это ж надо – кресты! Приколисты, бля... Аллея призраков, нах... Сами, как призраки... Муравьев – и в мешок! Ха-ха-ха!

– Крысы в бочке, – неожиданно говорит Паркер.

– Крысы?

– Давным-давно на флоте было много крыс. Целое бедствие. С ними так боролись – ловили кучу крыс и сажали в бочку без жратвы. Через какое-то время оставалась одна – крысоед. Ее выпускали обратно в трюм, и она жрала только себе подобных.

– Ну и что? – недоумеваю я.

– А то, что эти гребаные дикари – те же крысы. Егеря их как крыс на своих натаскали. Самое эффективное оружие. Лучше не придумаешь. Знают все дыры и всюду, где надо, пролезут. Твари дикие.

Он сплевывает за борт.

Опускается ночь.

–16–

Ночью, на базе, плутая по системе траншей, я пробрался до позиций роты «Кило», где и отыскал Шармилу. Наплевав на все, мы уединились с ней в командирском отсеке ее коробочки. Второй взвод наполовину из женщин, авторитет О'Хара среди бойцов такой, что глотку за нее перегрызут, наверное поэтому наше уединение демонстративно не заметили, хотя голову даю на отсечение, хоть кто-нибудь из ее жеребцов, да сделал в темноте похабный жест.