Ностальгия по черной магии

По правде говоря, раньше я совершенно этого не замечал, она посмотрела на меня, уставшего и в то же время расслабленного, с седой головой, я думал, что найду ее в слезах, растрепанной, но она тоже казалась умиротворенной, ни малейших следов беспокойства; от меня воняет, спросила она, ты уверен? Она держала в руках маленькую книжку, я сначала принял ее за молитвенник, но оказалось, что это Катехизис для девочек, она открыла ее, глядя на меня с тягостным состраданием. Флавий спит? – спросил я, с ним все в порядке? В ответ она только кивнула, почти рассеянно, с улыбкой: ты знаешь, я примирилась с Богом, я говорила с ним; и в тот самый миг, когда я собирался ей рассказать, что видел Дьявола, Сатану собственной персоной, и созерцал иные миры, ад и бездны, она вдруг прочла:

Я слышала, Господь живет в сердцах детей,
Как обитает он под сенью храма
Иль среди ангелов, в куреньях фимиама,
И чистые сердца ему всего милей.
Скажи мне, это правда, мама?

Я был ошарашен, это что, поинтересовался я, детская песенка? Но она читала дальше: Мария, коей суждено было понести в чреве своем самого Творца всего святого, должна была оставаться незапятнанной; не пристало, чтобы демон обрел хотя бы малейшую власть над той, что пришла в мир единственно дабы повергнуть его в прах, потом она помолчала и снова взглянула на меня, ты хоть раз подумал о том, что я чувствовала, когда бичевала всех этих больных, оставлявших заявки по телефону, когда мне приходилось втыкать им вибраторы в задний проход, ты когда-нибудь пытался представить себе, какое это унижение для женщины?

Чувство чистоты, покоя, здоровья, не оставлявшее меня после воскресения из мертвых, испарялось со страшной скоростью. Нет, ответил я, она словно вонзала в меня стрелы, язвящие, ядовитые стрелы, нет, я не был в твоем положении, мне трудно судить.

– Ты превратил меня в проститутку, ты хоть отдаешь себе отчет, какая это гнусность, какое это пятно?

У меня чесалось между пальцами. Ради нее я воровал и грабил. Мы были на равных.

– Ты понимаешь, какой уникальный, неповторимый шанс Он мне даровал?

На меня помимо воли накатывала тоска, я провел ночь в куче трупов, я поседел, я наверняка подхватил чесотку.

Я беру с него пример, и его тихий голос говорит мне, как бы он исполнил долг, возложенный на меня;

Он моя опора, он поддерживает меня, помогает превозмогать усталость и огорчение;

Он моя награда, он подсчитывает каждую минуту, отданную мною моему долгу, дабы вознаградить меня за эти минуты;

Он мой защитник, он отгоняет от меня демона, когда я молюсь или работаю, отгоняет дурных людей или дает мне силы не поддаваться на их речи и не позволяет мне падать духом.

И я люблю его, люблю Иисуса.

Она шептала не хуже, чем в каком-нибудь триллере.

И пусть тело мое грязно, душа моя омылась в чистейшем из источников.

Засим последовала особенно тяжкая сцена, она описывала мне во всех подробностях, что ей приходилось проделывать с любителями наручников, и какая завеса сомкнулась в ее душе, и если она, несмотря ни на что, избрана свыше, чтобы выносить Младенца, то лишь за великую веру, которую она хранила неприкосновенной в глубине души, лишь за свою виртуальную чистоту.

– Младенца? – перебил я ее. – Ты имеешь в виду – Флавия?

Мне до смерти захотелось ее трахнуть, я не прикасался к ней с тех пор, как она забеременела, последний раз я что-то себе позволял в Яве, а это когда еще было.

– Ты совсем глупый? – удивилась она. – Ты до сих пор не понял, что Флавий не такой, как все дети?

Тот факт, что от нее воняет, внезапно обрел бесспорный эротический смысл, я подошел к ней и крепко обнял, от тебя воняет, повторил я, но это даже приятно.

Ее рот открылся и закрылся, глаза полезли на лоб. Я стиснул ее сиськи. Я хочу тебя, суперхочу. Член распирало так, что было больно, я прижался к ней, хотел ее поцеловать, иди ко мне, благочестивая девочка, до всех этих дел мы, бывало, неплохо проводили время. Она оттолкнула меня изо всех сил: да как же ты можешь, как ты смеешь, – словно я посягнул на великую, недоступную жрицу последнего культа на Земле.

– Погоди, – возразил я, – не надо преувеличивать…

Это было выше моих сил, я вытащил член и попытался поймать ее за руку, чтобы она мне помогла: а ну, давай, зарычал я, раздевайся и отсоси, как у тех гомиков, она закудахтала, ты сошел с ума, ты сошел с ума, в тебя снова вселился Дьявол, я вижу.

– Повернись, я трахну тебя сзади!