Ностальгия по чужбине. Книга первая

— Неужели не знаком? — Блондин откровенно издевался над ним. — Тогда я тебе кое-что расскажу об этом парне. Да не кисни ты так, приятель, это поинтереснее сегодняшнего футбола будет… Так вот, этот самый Камиль Демулен в шестьдесят девятом прибился к иностранному легиону. Уж не знаю, каким образом, но мундир, «шмайссер» и приличное по тем временам жалованье он получил… Мотался по Африке пару лет, наследил и в Конго, и в Заире, и в Чаде… Причем, понимаешь, странный какой парень этот Демулен: специализировался не столько в боях с повстанцами, сколько на всяких «зачистках». Знаешь, что это такое, приятель?..

Тозья равнодушно пожал плечами. Мол, какое мне дело до твоей болтовни.

— Ну, естественно! — Блондин фыркнул и, повернувшись к бару, произнес:

— Гарсон, принесите мне бокал шабли!..

Тозья внимательно смотрел на непрошеного гостя.

— Итак, ты, приятель, не знаешь, что такое «зачистка»? — Блондин откровенно издевался над Тозья. — Впрочем, чему я в самом деле удивляюсь? Откуда простому парижскому автослесарю знать такие специфичные вещи! Так я тебе объясню, коль скоро мы коротаем время вдвоем. Представь себе, выбили черномазых с «Калашниковыми» из какой-нибудь зачуханной африканской деревушки. И оставались там только женщины да дети. Так вот, этот самый Демулен выстраивал их возле домов и косил из ручного пулемета. С бедра, как в американских фильмах про Вьетнам. Такой вот своеобразный парень, этот Демулен… Тебе что, неинтересно, приятель?

Тозья продолжал угрюмо молчать.

— Но это еще не вся история, — продолжал блондин. — Пару сотен черномазых баб с их трахомными детишками этому Демулену как-нибудь простили бы. Даже несмотря на то, что профессиональным наемникам такие разборки не по кайфу… Но, понимаешь, однажды, темной африканской ночью, этот парень натурально перерезал глотку казначею батальона, забрал из походного сейфа около ста тысяч долларов — считай, всю месячную зарплату своих боевых товарищей, — и смылся без следа. Представляешь, как они его искали? И по сей день ищут?..

Блондин пристально посмотрел на автомеханика.

— Зачем мне твоя история? — равнодушно пожал плечами Тозья. — Какое это имеет отношение ко мне?

— Непосредственное, дружок, — улыбнулся блондин. — Самое непосредственное. Ты только напряги мозги, приятель, больше от тебя сейчас ничего не требуется. Я ведь рассказываю все это дерьмо не гарсону, не другим клиентам, а лично тебе. Понимаешь, что это значит?

— Что это значит? — спокойно повторил вопрос Тозья.

— Что, во-первых, на твои фальшивые документы и пластическую операцию, которую в семьдесят третьем году тебе сделали в Марселе в клинике профессора Рене Гужона, мне насрать с высокого парижского каштана. И, во вторых: ПОКА я рассказал эту историю только тебе. Заметь, не полиции, не Интерполу, и даже не послу Конго в Париже… А ведь жив еще Люк Рюдо — твой бывший командир и, заодно, родной брат того самого казначея батальона, которому ты так хладнокровно перерезал глотку темной африканской ночью. Представляешь, что он с тобой сделает, если после нашей задушевной беседы я подойду вон к тому телефону у стойки, попрошу у гарсона жетончик, наберу его домашний номер и поделюсь информацией, под каким именем прячется сегодня Камиль Демулен?..

Ришар Тозья обладал железной выдержкой. Блондин в кожаной куртке, пытливо всматривавшийся в реакцию наемного убийцы, так и не понял, подействовало на него разоблачение или оставило совершенно равнодушным. Помолчав с минуту, Тозья допил пиво, вытер рукавом штормовки тонкие черные усы и негромко спросил:

— Кто ты такой, приятель?

— А тебе что до этого?

— Не хами мне, — негромко, сквозь зубы произнес Ришар, демонстративно положив обе руки с обкусанными ногтями на мраморный столик. — Тебе известно многое, но не все… Если мы сейчас не поймем друг друга, меня, как я понимаю, достанут и без твоих угроз. Правда, ты об этом уже никогда не узнаешь…

Несмотря на то, что руки автослесаря продолжали лежать на столе, блондин непроизвольно напрягся.

— Скорее всего, ты профессионал, — спокойно продолжал Тозья. — Ну, так и веди себя, как положено. Говори, зачем меня разыскал и что тебе нужно. А оскорблять меня не надо, приятель. У каждого своя жизнь, и только Бог вправе судить нас…

Несколько секунд блондин внимательно, словно впервые увидел, рассматривал Ришара Тозья. После чего коротко кивнул:

— О'кей, приятель. Есть один человек, о котором необходимо позаботиться. Все, что для этого необходимо, я передам, когда будем расходиться. Фотографии, адрес и прочее… Но дело непростое. Этого человека надо… ранить. Всего лишь ранить. Причем ты должен сделать это именно так, как я скажу: произвести три выстрела, но только одним прострелить ему любое предплечье. Желательно, не задев кость. Короче, сквозное ранение. Сможешь?

— Ты что, извращенец? — На угрюмом лице Ришара появилась гримаса, которую, с известно натяжкой, можно было принять и за улыбку.

— Ага, извращенец, — кивнул блондин. — Так я поздравляю друзей с Рождеством.

— Может быть, ты псих?

— Давай лучше поговорим о тебе. Так сможешь это сделать или нет?