Ностальгия по чужбине. Книга первая

— А, может, шут с ней, Юлий Александрович? — Карпеня выразительно пожал квадратными плечами. — Может, мы и в самом деле на воду дуем, а? Ну, чем она опасна? Куда она от мужика своего денется? Сидит себе возле него с поильником и судном, и пусть сидит. А даже если захочет дернуться… Все аэропорты на Западном побережье мы контролируем, информацию о пассажирах имеем за два часа до вылета, так что, перехватить дамочку всегда успеем. Ей богу, Юлий Александрович, я бы не стал рисковать Викингами во второй раз…

— Ты плохо знаешь эту мадам, дед, — пробормотал Воронцов. — Или забыл, сколько крови она у нас выпила… Потом тряхнул головой и уже энергичнее добавил. — Могу дать тебе 48 часов, не больше. За это время выяснишь ТОЧНО, где находится Мальцева. Если в Барстоу, то без спешки подготовьте все необходимое, чтобы убрать ее. Без пальбы на улице и гонок на краденых машинах. ТИХО убрать, ты меня понял, дед?

Карпеня кивнул.

— Если же выяснится, что гражданка снялась с места, то немедленно найти и сделать то же самое. Только в два раза быстрее. И пойми: Мишин нужен мне стерильно чистым. Как перед полостной операцией. Ни одной ЖИВОЙ связи остаться не должно. В противном случае то, что мы планируем, теряет смысл. Хочу также напомнить тебе, дед, что андроповские времена кончились. А наш нынешний хозяин не стена вовсе, а как раз наоборот — палач безжалостный. Так что, если проколемся, платить будем собственными головами. С этим тебе все ясно?

— Ясно, Юлий Александрович.

— Хорошо. Теперь рассказывай, что у тебя здесь?

— Пока тихо.

— Что воспитанник?

— Молчит как сычь.

— Неужели даже вопросы не задает? — Воронцов прикрыл глаза и кончиками пальцев стал массировать себе лоб.

— Ему сейчас не до вопросов… — Карпеня поскреб стриженый висок. — Парень гарантии формулирует…

— Себе?

— Супруге.

— Это моя забота.

— Как договаривались, Юлий Александрович…

— Очень изменился?

— Да я бы не сказал… Постарел малость, немного погрузнел… А в остальном все тот же зверь. Верите, Юлий Александрович, я стараюсь не оставаться с ним наедине. Хотя и знаю, что он ничего не сделает. Одно слово: монстр с глазами херувима. Впрочем, можете сами убедиться.

— Не сейчас… — отмахнулся Воронцов. — Ты уверен, что мы сделали правильный выбор?

— Уверен, Юлий Александрович. Все сходится в одной точке. Мишин это и есть то, что мы искали. Просто счастье, что его раньше не шлепнули…

— И имя этому счастью — Юрий Андропов… — Начальник Первого главного управления КГБ криво усмехнулся. — Великий был человек, царствие ему небесное. Все понимал, но еще больше ЧУВСТВОВАЛ…

— Жаль, что не уберегли.

— На ТАКОМ уровне уберечь может только Господь.

— Точно, — кивнул Карпеня.

— Мишин не бунтует?

— А смысл?

— Тоже верно… Ты ему с женой поговорить дал?

— А не нужно было?

— Сколько разговаривали?

— Несколько секунд.

— Как отреагировал?

— Шут его разберет! — Карпеня развел руками. — Запись можете прослушать. Только смысла особого нет — говорили на датском. А у меня тут, вы же знаете, с толмачами напряженка. Датчан на базе пока не держим, а передавать кассету на Лубянку не хочется. Береженого Бог бережет…

— Здесь ты прав. И смотри, дед, за эту дамочку ты мне головой отвечаешь… — Воронцов вздохнул и открыл глаза. — Это наш с тобой страховой полис. А с Мишиным я все проблемы улажу — моя забота. Если, дай Бог, все пройдет нормально, потом разберемся. Со всеми…

— Что у нас со сроками, Юлий Александрович?

Карпеня вытащил платок и высморкался.

— Все только ориентировочно, — негромко отметил Воронцов, не прекращая сеанс самомассажа. — Нужен момент, дед. Хороший момент, складный… Если будем его ждать, то вполне можем и не дождаться. Следовательно, необходимо ускорить его наступление. Но готовы к нему мы должны быть в любую секунду. А потому временем не разбрасывайся…

— Когда это я разбрасывался, Юлий Александрович? — Карпеня обиженно выпятил нижнюю губу. — Работаем…

6

Каир.

Международный аэропорт Халилья.

Январь 1986 года

Только в аэропорту по-настоящему понимаешь, что современный мир, при кажущейся бескрайности, на самом деле очень тесен. Во всяком случае, на Ближнем Востоке запись «Задохнулся в толпе» в заключении о смерти встречается ненамного чаще, чем констатация летального исхода от инфаркта миокарда. И в этих богоугодных краях подобным парадоксам никто уже не удивляется.

Прожив на Ближнем Востоке десять лет, он мог с уверенностью утверждать, что практически полностью адаптировался в этом странном мире. И, прежде всего, потому, что вовремя сообразил: если Создатель по какой-то непонятной причине решил положить начало земной цивилизации на Ближнем Востоке, то наверняка с одним условием — чтобы эта самая цивилизация, зародившись в междуречье Тибра и Евфрата и распространившись по всему белу свету, ни при каких обстоятельствах не возвращалась на свою географическую родину.

Что, собственно, и произошло.