Ностальгия по чужбине. Книга вторая

— Какое это теперь имеет значение? — поморщился Николай. — И к чему вообще вся эти упражнения в практической психологии?..

— И все-таки, ответьте на мой вопрос.

— Я бы с радостью принял ваши возражения с убедительными доказательствами. То есть, я был бы рад ошибиться. Но, думаю, я прав. Хотя это как раз тот самый случай, когда особой радости от своей правоты я не испытываю…

— А что вы испытываете, господин Серостанов?

— А что бы вы испытывали на моем месте?

— Не представляю себя на вашем месте! — Проспер несколько раз энергично качнул головой. — Действительно не представляю…

— Надеюсь, вы не собираетесь доказывать, насколько гуманна ваша страна в сравнении с моей? — окрысился Николай. — Или вы в самом деле уверены, что никогда бы не оказались в моей ситуации?

— Боже упаси! — Моти Проспер тяжело вздохнул. — Я просто подумал, насколько паскудной порой может быть наша профессия…

— Спасибо за сочувствие, — Серостанов сдержанно кивнул. — Похоже, мы обсудили все вопросы, представлявшие взаимный интерес?

— Торопитесь в камеру?

— Хотите пригласить меня в бар?

— Хочу задать вам еще пару вопросов.

— О, господи! — вздохнул Николай. — Сколько же можно?!..

— Потерпите, — улыбнулся Проспер. — Мы с вами очень продуктивно и качественно работаем…

— Еще бы, — усмехнулся Николай. — Я вот, к примеру, скостил себе уже года два-три тюрьмы. Того и гляди, в конце разговора вовсе могу выйти на волю с чистой совестью…

— Давайте предположим, что вам каким-то фантастическим образом удалось сбежать из тюрьмы и покинуть Израиль… — Моти Проспер пристально смотрел на Серостанова. — Что бы вы стали делать, господин Серостанов?

— Не знаю… — Николай покачал головой.

— А вы подумайте как следует, это не праздный вопрос.

— Я действительно не знаю.

— Вернулись бы в Москву, к своим?

— Это совершенно невозможно.

— Поехали бы в Каир? В Лондон?..

— Нет, не думаю…

— Ну, куда-то же вы должны будете вернуться?

— Куда бы я не вернулся, моя песенка спета, — негромко произнес Серостанов. — Даже в том случае, если вы вдруг проявите благородство и отпустите меня на все четыре стороны. Доказывать своим, что я сидел у вас почти трое суток только потому, что не было мест в отеле, я, естественно, не стану. Меня найдут, выпотрошат, выяснят все, а потом… Даже не хочу думать, что будет потом…

— А если допустить на секунду, что не было таинственного фотолюбителя или кинооператора, который заснял на пленку сцену вашего ареста на автобусной станции? — продолжал допытываться Проспер. — То есть, допустить, что нет документальных подтверждений ваших контактов с израильской контрразведкой?

— Сплошная гипотетика! — Серостанов пожал плечами. — Если бы я вдруг очутился за границей… Если бы не было фотосъемки… Вы выглядите очень усталым, откуда у вас берутся силы на пустые разговоры?

— Знаете, господин Серостанов, у меня тоже возникла идея… — Моти Проспер выставил перед Серостановым указательный палец. — В конце концов, должен же и я хоть чем-то дополнить поток вашего аналитического сознания…

Серостанов молча смотрел на израильтянина. В этот момент он чувствовал себя полностью опустошенным.

— Давайте попробуем в последний раз обрисовать развитие событий по вашей версии… — Проспер убрал палец в сжатый кулак. — Итак, допустим, что Моссад клюнул на аппетитную наживку и пошел по тому самому пути, который, собственно, наметили авторы этого сложного сценария. Решив сыграть по их правилам, мы заключили с вами контракт о сотрудничестве, снабдили другой фотопленкой и отправили обратно…

— Я опоздал к месту встречи почти на трое суток, — перебил Николай. — Объяснение?

— А зачем объяснять? — Проспер пожал плечами. — Объяснять как раз-таки ничего и не надо! По вашей же версии, господин Серостанов, они прекрасно осведомлены, где именно вы были все это время. Главное, чтобы британский журналист Кеннет Салливан появился в лагере «Хезболлах» с фотопленкой. Верно?

Серостанов кивнул.

— Итак, вы возвращаетесь. Летите в Каир, договариваетесь со своим начальством о командировке в Сирию, после чего выходите на встречу с тем самым арабом. Встреча, естественно, подготовлена. И вас, после того, как пленка передается по назначению, ликвидируют? Пока все идет по вашему плану, так?

— К сожалению, так, — пробормотал Николай.

— А теперь, пожалуйста, повторите в точности инструкции, полученные вами от связного в Каире.

— Я ведь говорил уже! — воскликнул Серостанов. — Ну, сколько можно?!..

— Последний раз по моей личной просьбе, — устало улыбнулся Проспер. — Сделайте мне личное одолжение, господин Серостанов.

— Хорошо! — выдохнул Николай и протер глаза, слезящиеся от едкого сигаретного дыма. — Через день-два после возвращения в Каир я должен был связаться с Лондоном и сказать шефу отдела Ближнего Востока, что хотел бы вылететь на несколько дней в Сирию, поскольку у меня появилась возможность сделать репортаж из лагеря «Хезболлах». Получив разрешение, я в тот же день отправляюсь в командировку. В Дамаске меня должен встретить Хосров эль-Шатир, чиновник протокольного отдела сирийского МИДа, который будет сопровождать меня до места встречи…