Ностальящее. Собрание наблюдений

«Наше счастье было кажущимся, — утверждал Фриш. — Мы жили у самого застенка, мы слышали крики истязаемых, но это не мы кричали». Швейцарское самоспасительное равнодушие имело и другую, уравновешивающую сторону — всевозраставшую моральную и политическую ответственность интеллигенции.

Что такое знаменитый швейцарский компромисс, я начала понимать, когда услышала ответ одного из ведущих тележурналистов Цюриха на мой вопрос о «четвертой власти», о партиях и интересах на ТВ — как среди работников, так и об отражении партийных интересов через эфир. «Я не принадлежу и никогда не принадлежал ни к одной партии, а вот он, — кивок через плечо, — недавно вышел из либеральной. В принципе же мы здесь понятия не имеем о партийности друг друга, тут ценятся профессионализм и компетентность». Для проведения дискуссий и обсуждений на ТВ приглашаются прежде всего эксперты, а не представители партий. А если у какой-либо партии с экспертами плохо, что ж, это ее проблема: тем меньше славы.

Но это одна точка зрения.

Другая и, как мне кажется, не менее весомая была высказана представительницей партии «зеленых», борющейся за место в кантональном правительстве. Ее партия затратила на предвыборную работу (в том числе и в прессе) всего 20 тысяч франков, а конкуренты — миллион. Так что дело не только в экспертах, но и в возможностях финансирования.

Отдельно взятая газета в Швейцарии не может (и не берется) представлять весь спектр демократии — спектр рождается множеством печатных изданий. На ТВ (хотя и контролируемом демократическим государством) представить спектр гораздо сложнее.

Пресса в Швейцарии поддерживает инструменты прямой демократии — инициативу и референдум. Сама сущность работы этих политических механизмов заставляет политиков искать пути к достижению компромисса.

В гражданской войне 1847 года либералы-протестанты действовали против радикалов-католиков, и они победили, но стали очень разумными победителями, готовыми к компромиссу. Федерализм, обретенный в конституции 1848 года, и был Великим швейцарским компромиссом. Начиная с 1848 года правительство Швейцарии было единолиберальным, но постепенно, в результате работы референдумов, родилось коалиционное правительство — «волшебная формула» 2+2+2+1, то есть по два министра от трех крупнейших партий (христианских демократов, радикалов и социал-демократов) и один из национально-народной партии. Все члены Правительства имеют равные права, а президент избирается ими (и среди них) сроком всего на один год и имеет права представительские. Если кто-либо из министров подаст в отставку, то его сменит фигура обязательно из той же партии и той же языковой группы. И неизвестно, что будет ему предложено — на освободившееся место имеет право пересесть кто-либо из министров. Так что, вполне вероятно, врачу по образованию придется исполнять обязанности министра обороны или иностранных дел. Правительство федерации избирается парламентом, и поэтому оно (и соответственно президент) зависимо от парламента; а вот правительство Женевы, например, избирается на четыре года прямым голосованием, как и мэр города, и оно от своего парламента (в котором 100 человек) не зависит.

Хороша ли такая система?

Сегодня проблема профессионализации политиков бурно обсуждается в стране.

Есть три точки зрения. Первая: сохранить все как есть, дабы избежать профессионально-бюрократической коррупции и сохранить близость депутата к нуждам и жизни своих избирателей. Вторая: полностью профессионализировать парламент. И наконец, третья: сохранить все как есть, но дать каждому депутату административного помощника-секретаря, профессионально готовящего ему вопросы и материалы (надо сказать, что на федеральных депутатов работает всего лишь пятьдесят человек администрации — для сравнения: семьсот — в Бельгии, тысяча семьсот — в Германии, двадцать тысяч — в Соединенных Штатах). Эта точка зрения звучала в моих разговорах и с депутатами, и с журналистами наиболее часто и подкреплялась серьезными аргументами.

Но говорят и такое: парламентарии явно преувеличивают свою значительность. В Швейцарии вообще слишком много чисто внешнего политического любительства, за которым скрывается аккумуляция одним таким «непрофессиональным» политиком множества позиций (депутат федерального уровня может быть и членом кантонального правительства, и главой процветающей фирмы, и членом совета ряда других влиятельных организаций). Один из крупных социологов считает, что «милиц-система» — это миф, очень удобный для швейцарских политиков. В 1990 году было проведено исследование уровня профессиональной занятости политиков, показавшее, что только к двум процентам из них можно отнести определение «любители».

Член муниципального совета одного из крупнейших городов сам ушел из парламента три месяца тому назад.