Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том II

Наша комната на втором этаже, кажется, под номером 221, как будто магнитом притягивала к себе однокурсников. Кто-то приходил платить партийные взносы, которые я собирал, кто-то посоветоваться перед предстоящим семинаром, особенно когда речь заходила о практике работы в журналистике, – ведь только мы с Володей Ковтуном из числа слушателей нашей группы имели уже более или менее приличный опыт работы в газете. А кто и просто поболтать «за жизнь», и послушать бардовские песни под звон гитары в руках Жени Пашина. Чаще всего набивалась наша комната битком по воскресеньям и непременно – в дни получения стипендии. Тут уж обязательно шапка шла по кругу, и назначались гонцы в соседний гастроном. И меня, понятно, уговаривать не приходилось: как уж тут быть белой вороной? И так далее…

Перед зимней сессией было несколько дней на подготовку к первому экзамену, и я, предчувствуя, что позаниматься в общежитии по-настоящему вряд ли удастся, уехал домой в Лесозаводск. А когда вернулся, то и, правда, застал жильцов по комнате опухшими от многодневного пьянства и без рубля в кармане. Пришлось идти и мне в гастроном, чтобы поправить их здоровье. А тут как раз пришли несколько ребят из городских слушателей, чтобы попроведовать и справиться о здоровье своих вчерашних собутыльников, да ещё, естественно, явились не с пустыми руками. И снова понеслось. На следующий день – экзамен по истории русской журналистики. Еле-еле привели себя в божеский вид, но всё же с красными рожами и больными головами пошли «сдаваться». Даже сдуру слихачили – вызвались первыми: мол, была-ни была! Но всё на удивление обошлось: мы с Женей Пашиным получили в зачётки по «отл.», Володя Ковтун – «хор». Так же хорошо сдали и все остальные экзамены и зачёты, но, конечно, уже без предварительного «обмывания» – всё-таки совесть пробудилась, наверное.

Вот после этого случая я уже окончательно убедился, что добром это просто не может кончиться: надо переводиться на заочное отделение. И чем скорее, тем лучше. А совсем скоро и случай подвернулся: меня совершенно неожиданно пригласили на беседу в редакцию газеты Дальневосточного пограничного округа. До сих пор теряюсь в догадках, по чьей инициативе это случилось, а тогда по горячим следам мне так и не удалось добиться ясности ни у кого на этот счёт – ни в деканате, ни у ребят по группе. Правда, мне сказали, что незадолго до этого загадочного приглашения в общежитие приходил и искал меня собкор газеты «Правда» в Хабаровске Слава Пастухов. С ним я познакомился летом 1966 года. Тогда он ещё работал в Приморской краевой газете «Красное знамя» и на несколько дней был командирован редакцией в Ольгу. Поскольку я уже давно сотрудничал с этой газетой, то он пришёл именно ко мне, а не к реабилитированному к тому времени редактору, что, в общем-то, было в порядке вещей: меня ведь «краснознамёнцы» хорошо знали, а его – нет. За эти несколько дней мы со Славой как-то органично сблизились, всё свободное время общались, много беседовали на самые разные темы. Ещё в первый день знакомства, узнав, что он поселился всё в той же гостинице тёти Дуси, в которой совсем ещё недавно и я пробедовал с месяц не меньше, я пригласил его к себе на квартиру – места было вполне достаточно. Но он тактично отказался, однако каждый вечер обязательно приходил к нам на чаёк и сразу же сдружился с моими ребятами – Иринкой и Андрюшкой. А выпавшее на его командировку воскресенье мы все вместе вообще провели весь день на речке недалеко от посёлка, купались, загорали – был тихий солнечный денёк. И больше мы с ним никогда не встречались. Хотя он ещё раз заходил в наше общежитие осенью 1987 года, и опять нам не удалось встретиться.