Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том III

Одним словом, очень уютными оказались для меня, да и всех моих ребят, думаю, и этот район, и чисто людская тёплая атмосфера в нём. Ефимов в своих поездках по району часто приглашал и меня с собой. Мы бывали и на пограничных заставах, и во многих других отдалённых уголках района. Особенно мне запомнилась поездка на самый юг Хасанского района, где по реке Туманной (по-корейски Туманган) сходятся границы сразу трёх государств: России, Китая и Северной Кореи. Редко кому даже из жителей района за всю их жизнь удаётся побывать там. А кому и выпадет удача хоть один раз в жизни выйти из вагона пассажирского поезда на самой конечной станции Транссиба, носящей самое памятное для дальневосточников название – Хасан, то ещё и не факт, что ему доведётся узнать и увидеть именно то, что с участием председателя районного Совета смог узнать и увидеть автор этих строк. Вот только один такой памятный пример: мы стоим с приветливым начальником местной пограничной заставы на самой середине железнодорожного моста. Внизу под нами бурлит и крутит мутными водоворотами в низких берегах река с двойным названием – Туманная-Туманган. А перед нами между блестящими на солнце рельсами прочерчена широкая красная полоса, которую никто не имеет права переступить без обоюдного разрешения сопредельных государств. Начальник погранзаставы рассказывает нам, как у этой разграничительной черты проводятся встречи с пограничниками Северной Кореи, если возникает такая необходимость с той или нашей стороны. Пограничник приветлив, доброжелателен, с улыбкой отвечает на наши порой довольно каверзные вопросы, но не очень уж вдаваясь в детали и комментарии.

Анатолий вдруг спрашивает:

– А если я сейчас вот переступлю через эту полосу и пойду по мосту дальше?

Будто ветром сдуло с губ пограничника улыбку – ответ был чёткий и бесстрастный:

– Буду стрелять…

Мой спутник внимательно глянул на пограничника. Шутит или нет? Однако проверять благоразумно не стал: я заметил, как он непроизвольно перевёл свой взгляд на кобуру с пистолетом под правой рукой начальника заставы и тут же сразу увёл разговор в другую сторону – о перелётных птицах, которых здесь должно быть много. Пограничник снова оживился и начал охотно рассказывать, как по осени много гусей разбивается о мачты станционных прожекторов: ослеплённые их светом, ведь летят они и по ночам тоже. Одна из самых больных проблем таких мест, однако…

Побывали мы в тот день и у таможенников. Ребята оказались на редкость гостеприимными. Они показали нам образцы контрабанды, которые им удавалось изъять у туристов и жителей КНДР. Возвращающиеся с того берега наряду с другими мелкими сувенирами обычно прихватывали с собой различные и порой довольно экзотические корейские водочные настойки. Корейцы же, возвращающиеся из СССР, где они в основном готовили в нашей тайге лес для своей страны, нередко пытались провезти в товарных вагонах даже похищенные в леспромхозах трелёвочные трактора, замаскированные лесом-кругляком. Таможенники и нам предложили в дар кое-какие из конфискованных у туристов незадекларированных «экспонатов». Анатолий выбрал пару бутылок настоек на змеях, якобы очень целебных, я же отказался: от одного вида этих заспиртованных в бутылках свившихся в кольца пёстрых змеек мне стало сразу дурно.

А пограничники заставы у легендарного озера Хасан проводили нас на знаменитую сопку Заозёрную, за которую летом 1937 года здесь шли жестокие бои с японо-маньчжурскими войсками. По южной кромке озера вдоль границы протянулась гряда сопок, покрытых мелким кустарником. Самой высокой из этих сопок была как раз она – Заозёрная. Склон её с нашей стороны оказался каменистым и очень крутым – градусов под 60–75, и уму непостижимо, как нашим ребятам здесь приходилось штурмом брать эту высоту под кинжальным огнём вражеских пулемётов. Нам, например, и налегке непросто удалось подняться по каменистой тропе на эту верхотуру. Но мы всё же поднялись на самый верх, цепляясь кое-как за мелкие кустики. Граница проходит там по самому гребню этой гряды сопок, а склон сопки Заозёрной с китайской стороны оказался совсем почти пологим. Внизу мы увидели китайскую деревушку на берегу реки Туманган и рисовые поля, именно тут и сходились границы трёх сопредельных государств. На самой вершине Заозёрной сопки стоял небольшой домик с толстыми бетонными стенами и смотровой площадкой с южной стороны. Пограничники рассказали, что где-то в 50-х вроде бы годах здесь побывал Константин Симонов, и по его инициативе и на его средства был построен этот похожий на дот домик: предполагалось, что в нём будет небольшой музей, посвящённый памятным событиям на озере Хасан. Но этого не случилось, наверное потому именно, что только малые единицы любопытных туристов, похожих скорее на таких, как мы с Анатолием, в эти заповедные места попадают лишь раз в несколько лет. И в маленькой комнатке этого бетонного сооружения, кроме мусора и пыли, никаких музейных экспонатов не оказалось.