Нострадамус

Боревер вскочил. Ему страстно захотелось спастись. Да что же такое, в конце концов, он не погиб, руки-ноги целы, он не привык сдаваться! Глотнув побольше свежего воздуха, как Буракан хватил бы добрый глоток вина, он инстинктивно направился к Еврейскому острову[43], находившемуся в ту эпоху на месте современной площади Дофина.

Вдали, у Моста Менял, засверкали пики.

— Черт побери! Они охраняют мосты!

Быстро оглядевшись, он спустился к берегу реки, где стояли два или три челнока, и быстро отвязал канат, прикреплявший один из них. Прыгнул в лодку.

Спустя несколько минут он причалил к другому берегу, оттолкнул ногой лодку, пустив ее плыть по течению, и поднялся вверх по склону, петляя вместе с тропинкой, которая вилась между вязами, платанами и старыми тополями. Слева от него тяжелой громадой возвышался Лувр. Боревер машинально оглянулся на Мост Менял: там угрожающе сверкала стальными доспехами толпа вооруженных людей. Толпа волновалась в красноватом свете факелов. Он сразу же свернул влево и пошел по направлению к огромному каменному изваянию у края воды. Он двигался неторопливо, уверенный в том, что сумел ускользнуть от подручных Роншероля. И раздумывал над тем, каким образом великому прево пришла в голову идея ринуться со своими людьми на улицу Каландр. Заподозрить короля в том, что это он послал их туда с приказом арестовать Боревера, было невозможно. Рискуем повториться: король — это король…

Надо отдать должное каждому участнику ночной погони. Роншероль становился истинным гением, когда требовалось расставить кому-то ловушку. Мы видели его в деле, когда нужно было добыть и доставить Мари де Круамар сыновьям Франциска I. Он и тогда был коварным и ловким человеком, а сейчас эти качества, присущие юноше, в высшей степени развились. Сейчас он стал гениален по этой части. И, узнав, что некая лодка отчалила от берега в районе еврейского квартала, он сумел предвидеть все, что произойдет дальше. Молниеносно приняв решение, он приказал своим людям перейти по Мосту Менял на тот берег. И ощутил ликование: теперь он у меня в руках!

Боревер внезапно понял, что его снова окружили.

Но он не потерял присутствия духа и опять огляделся по сторонам. Вот! То, что надо! Слева, на краю Лувра, он заметил нечто, чего не видел прежде: какое-то отверстие, какую-то дыру. Потайной ход! Через ров были переброшены две доски, словно для того, чтобы сказать ему: спасение — здесь! Проходи! Да проходи же! Вот тебе потайной ход! Он открыт! И никакой стражи, ни одного караульного! Боревер кинулся туда, перемахнул через ров по импровизированному мостику, нырнул в дыру и… оказался в небольшом дворике. В следующую секунду за ним с грохотом опустилась железная решетка, а вокруг него откуда-то взялась целая куча аркебузиров, сразу же взявших юношу на прицел.

Это был шедевр Роншероля.

Это была одна из его знаменитых ловушек.

Он заранее поместил Лагарда с его Железным эскадроном в этом дворе, точно рассчитав, как именно развернется погоня. Он нарочно использовал именно Железный эскадрон — людей, уязвленных поражением, жаждавших мести, готовых на самые суровые меры к тому, кто их так унизил. Боревер узнал их с первого взгляда. Головорезы встали в круг, в центре которого оказался беглец. Подошел Лагард. В этот момент в мозгу юноши молнией промелькнула светлая идея. Идея? Нет, не совсем… Промелькнули какие-то слова, которые он совсем недавно слышал. Где? У Нострадамуса! Слова, которые в эту минуту, когда Руаялю суждено было умереть, оказались брошены ему как спасательный круг и колоколом отозвались в его голове. Если бы Нострадамус был рядом, совсем рядом с ним, он не мог бы лучше слышать этот голос. Молодой человек потер лоб рукой и обнажил шпагу. Головорезы Лагарда чуть не попадали со смеху. А сам Лагард буркнул:

— Следуйте за мной!

Боревер посмотрел ему прямо в лицо и холодно сказал:

— Проводите меня к королеве Екатерине.

— Пошли-пошли, — поторопил дрожавший от радости Лагард, — двигайся, или тебя понесут!

Боревер, не сводя с барона ледяного взгляда, прошептал:

— Значит, ты хочешь, чтобы твою королеву отправили на эшафот? И тебя вместе с ней?

Глаза Лагарда кровожадно сверкнули. Он, не сумев скрыть неосознанного всхлипа бешенства, выхватил кинжал.

— Нет никакого смысла убивать меня, — спокойно сказал Руаяль. — Ровно через час король Франции узнает, кто напал на него под окнами резиденции великого прево, кем были убиты двенадцать человек его эскорта, кто подослал убийц. Понимаешь, что я говорю, Лагард? А теперь постарайся понять еще и другое: только я один смогу помешать тому, чтобы эти новости достигли ушей короля. Только я один, слышишь? Отведи меня к королеве. Ты спасешь ее. И спасешь самого себя. Поторопись, пока не пришел Роншероль!

Лагард трясся от страха. Он был совершенно растерян. Он забормотал, не глядя на своих головорезов:

— Да-да… Вон отсюда, вы, подонки! Ждите меня за Лувром! Скорее, скорее!