Патрик. Что спорить: Нострадамус – наш кумир. По предсказаниям его читать мы можем, как в открытой книге…
Прохожий
Патрик
Нострадамус. Ты где, малышка? Твой Мишель пришел с подарками и славой!
Патрик. Потише… не шуми. Она уснула… Садись, не виделись давно.
Нострадамус. И верно – два месяца прошло, как я тебе оставил Марту, отправившись в вояж. Везде меня встречала слава. Не ждал от Королевы милости такой.
Патрик. Ой, ясновидец. Ты влюблен и слеп. Врага в упор не видишь.
Нострадамус. Влюблен и в славе!
Патрик. Эх, братец, слава… Тяжка и сладка – с шипами роза, в золоте удавка. Послушай, друг… Рука, что раздает подарки, отнюдь не бескорыстна. Немедля иль потом – за все приходит счет. Тебе ль не знать – из века в век тот подтвержден закон… А Королева наша, увы, не терпит влюбленных не в нее.
Нострадамус. О чем ты – не пойму?
Патрик. Такая жалость… Марта…
Нострадамус
Патрик. Сядь, не перебивай… Уже четыре дня, как Марта у меня. Мой старый ожил дом. С восходом солнца она как жаворонок пела… Совсем дитя. И вдруг…
Нострадамус. В чем дело? Что с ней?..
Патрик. Малышка заболела. Вдруг сделалась слаба и сильно погрустнела. А голос тих – как у лесной пичужки.
Нострадамус. Так где ж она?
Патрик. Иди наверх. Да прихвати свои игрушки.
Марта. Я дождалась тебя… Так нежно пахнет белая сирень…
Нострадамус. Ты… ты… Ты угасаешь, Марта!
Марта. А, пустяки… Какое-то головокруженье… К тому ж… тревожно мне… Нет, нет… послушай, погоди…
Нострадамус
Патрик
Нострадамус. Всегда со мной, всегда… Мой светлый Ангел, давший веру мне, что гений и злодейство несовместны. Что доброта Творца сильнее разрушенья. Что ошибался я, народам предрекая кровавых всадников всеобщего конца… Мне Марта убеждение дала: конец настанет, но не для добра.
Патрик. Ну, высший суд, как я смекаю, далеко. А нынче… нынче боль иная. Ты ж видишь – Марта умирает…
Нострадамус. Смеешься ты?! Все будет хорошо! Мне ли – врачу – не исцелить ее?
Патрик. Я в ход пустил секретные гаданья, что магия дала… И получил ответ… Крепись, Мишель! Уж больно силен враг. Стреляет без осечки – спасенья нет, в какой ни ройся ты аптечке.
Нострадамус