Not alone (СИ)

Грейнджер почувствовала, как вдоль ее позвоночника пропутешествовала липкая струя страха, сердце от испуга замерло и в два раза сильнее понеслось вскачь. Захотелось убежать и спрятаться от его ярости, но она же гриффиндорка. Храбрая, смелая, она все сможет.

— Ты оглохла?!

Драко переместил руку ей на плечо и оттолкнул подальше от себя, а Гермиона, не успев сориентироваться, отлетела и больно ударилась поясницей о раковину. Поморщилась, чувствуя, как паучки боли расходятся от поврежденной области во все стороны. Девушка вскинула голову, встречаясь с ним взглядом, показывая свою упертость и целеустремленность, давая понять ему, что он не уйдёт отсюда, пока она не узнает, что ей надо.

— Я хотела взглянуть на метку на твоем предплечье.

— И откуда ей там быть? — он даже не отнекивался, не смеялся ей в лицо, потому что по карим глазам видел, что она и так знала.

— Так ты же Пожиратель Смерти. Она у вас у всех есть, разве нет?

Малфой засмеялся откровенно наигранно, фальшиво. Он не собирался сдаваться, но и видел, что скрывать от неё нет смысла. Грейнджер и без прямого доказательства метки раскрыла его. Неизвестно только, разболтала своим тупым дружкам или ещё не успела.

— Если ты в этом так уверена, то зачем тебе доказательство в виде метки на моем предплечье?

Она сделала один шаг вперед, пристально изучая слизеринца перед собой. Гермиона была уверена, что видела его насквозь. Его фальшивая самоуверенность совершенно не коробила, не заставляла, как раньше, неуютно втянуть шею в плечи. Или может сейчас все было гораздо серьёзнее?

— Малфой, прекрати. Ты знаешь, что я права, и что не отстану от тебя. Так что просто… покажи ее. Метку.

Да, он, Мерлин его подери, знал все это. Знал, но почему-то сердце ухало вниз, заходясь в бешеном ритме, а кровь леденела в жилах.

Драко так боялся.

Так, блять, боялся открыться. Дать слабину. Показать, как ему на самом деле плохо. Он знал, что если покажет ей мерзкую метку Пожирателя, то все внутри него рухнет. Весь тот каркас, что он методично выстраивал в течение года, обвалится, и Малфой подохнет с оголенными до одури нервами прямо здесь, в этом гребаном туалете для баб.

— Займись со мной сексом. И я сделаю, что ты хочешь, — вот так хрипло, на грани истерики, отчаянно цепляясь хоть за что-то.

Почему сейчас не хочется думать о ней, как о поганой грязнокровке, как о всезнайке, водящейся с придурком-Избранным? Почему раньше это казалось чем-то правильным, логичным и неоспоримым, а сейчас - это совершенно извращенно и надумано?

Все было до одурения просто. Она, хренова Гермиона Грейнджер, заставляла его, Драко Малфоя, чувствовать. Заставляла его дышать не раскаленной безнадежностью, а чем-то другим, терпким, может, своим ароматом?

Малфой сделал шаг ближе к ней, сталкиваясь телами.

— Нет, — твердо ответила она, а в глазах упрямая уверенность в своих словах.

Он ещё раз шагнул, заставляя ее отойти вместе с ним и упереться поясницей в раковину. Положил руки с двух сторон от хрупкой фигуры девушки и наклонился ближе к ее лицу.

Глаза в глаза. «Будто в самую душу смотрит», — пронеслась вдруг шальная мысль. От нее все также пахло сиренью и свежестью, а она чувствовала запах сигарет, цитруса и мужского одеколона.

Гермиона опять увидела в серебристых крапинках на его радужках то отчаяние, которое просто невозможно скрыть. Оно было слишком большим, непомерным. Она видела, как оно заполняло его по самую макушку и не давало нормально вздохнуть.

А Драко уже больше не мог. Ему надо было поделиться этим с ней, чтобы не подохнуть в луже собственной крови, боли и слез. Ему ужасно тяжело, хотя на губах все ещё блуждала эта дурацкая самодовольная усмешка, будто он всесилен.

Но ведь это не так. Драко просто обыкновенный шестнадцатилетний парень, который хотел жить, хотел радоваться этой гребанной жизни, а не вот это все…

Гермиона видела, как он пытался выжить. Как ему тяжело, плохо и выть хотелось от спектра эмоций, которыми были заполнены его глаза.

«А ведь он вырос раньше всех нас», — почему-то подумалось девушке, рассматривающей блондина в опасной близости от себя.

— Давай же, Грейнджер. В последний раз, — остановился, пытаясь распознать ее мысли в расширенных зрачках. — Ты же хочешь этого. Так же, как и я.

Малфой поцеловал ее. Не так, как все разы до этого. По-другому. Будто ему это и правда было важно. Важно, чтобы она ответила ему. Важно, чтобы поняла, что так Драко — по-своему, по-идиотски — искал в ней, в грязнокровке, поддержку.

Гермиона не могла не понять и не ощутить его призыв о помощи, ведь она такая — всепомогающая, глубоко чувствующая натура, и как бы она ни сопротивлялась, Малфою хотелось помочь.

И она ответила ему, впилась губами в его обветренные. Их языки сплетались по инерции, дразнились, так, будто достаточно изучили друг друга, чтобы действовать слаженно. Их почти сразу начало трясти от переизбытка чувств, которые клубились вокруг, разрывая на части обоих.