Нотариус из Квакенбурга

– Не сердитесь на Патрицию, месьер Мартиниус, – сказал Озрик, вздыхая. – Она, конечно, расстроена, но я постараюсь все уладить.

– Правильно, Озрик, – поддержала брата Валерия, – сегодня же поговори с ней.

– Но уже довольно поздно, – посмотрев в темноту за окном, возразил молодой человек, – а разговор у меня с Патрицией будет долгий и не простой.

Валерия улыбнулась.

– После такого волнения Патриция все равно не сможет заснуть. Поэтому не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня.

– Хорошо, сестрица, – согласился Озрик и велел Вилемине, которая все еще здесь вертелась, передать госпоже Патриции, что он будет ее ждать для очень важного разговора в кабинете покойного графа ровно в десять часов.

Тем временем, инспектор Вейш пригласил нотариуса, доктора и меня вновь собраться в курительной комнате для подведения итогов первого дня расследования.

Валерия пожелала всем спокойной ночи и ушла с Тобиасом, который на ходу начал пылко декламировать:

С дыханьем ночи иль утра,
Всегда свежа, всегда бодра,
Являлась как по приказанью
И исполняла все желанья.
Но ночь прошла и утро тоже,
И скучен день и все пустое,
И снова быть хочу с тобою!

Глава четырнадцатая В которой Мельхиор видит, как инспектор полиции попадает в тупик

– Ну что же, – невнятно промычал Вейш, не выпуская изо рта трубку опять бесцеремонно набитую превосходным табаком из графских запасов, – давайте подведем итоги. Мы должны ответить на несколько вопросов. Во-первых, мы должны получить ответ на вопрос: что же произошло с графом Бертрамом вчера вечером: смерть по нелепой неосторожности, самоубийство или убийство? Если мы установим, что это убийство, тогда перед нами встанут следующие вопросы: кто это сделал? Один это человек или несколько? Каким образом убийца это сделал и почему он это сделал?

Инспектор оглядел нас, нахмурив свои густые брови, и продолжил:

– Смерть по неосторожности в результате какой-то случайности, можно отмести сразу. Слишком многое говорит против этой гипотезы. Например, откуда у графа взялся яд? Зачем ему вообще он понадобился, и куда девалась посуда, в которой это зелье находилось? Я думаю, версию о нечаянном отравлении можно исключить.

Вейш опять грозно посмотрел на нас, ожидая возражений, но мы дружно кивнули, соглашаясь с ним. Инспектор удовлетворенно выпустил пару густых клубов дыма и стал размышлять дальше:

– Теперь рассмотрим версию самоубийства. Если граф Бертрам был отравлен ядом из лаборатории Озрика, то когда же он его смог взять? Озрик Де-Бург привез цианистый калий из Квакенбурга. До позавчера бутылочку никто не брал. Позавчера Озрик заметил бы уменьшение яда во время вашей экскурсии в лабораторию. Весь следующий день покойный граф работал с Таис – диктовал ей деловые письма. И вообще, все время находился на людях. Кроме того, он не знал о том, что Озрик привез яд. Записки, которую обычно оставляют самоубийцы, мы не нашли. Как не нашли и посуды из которой граф принял яд. Таким образом, принимая во внимание все вышесказанное, можно и версию о самоубийстве полностью исключить!

– Логично, – согласился с инспектором нотариус.

Вейш молча сделал еще несколько глубоких затяжек, закашлялся, вынул огромный носовой платок в зеленый горошек с вышитой в форме сердца надписью «Ади от Лили», высморкался, вытер выступившие слезы и, подготовившись таким образом, заговорил снова:

– И, наконец, третья версия – убийство. По моему убеждению, несчастного графа Бертрама отравили. Отравили умышленно, безжалостно и сделал это кто-то из его домашних.

– Но кто? – задал вопрос Адам.

– Все они могут оказаться убийцами. Слуг я пока исключаю. Ничто не указывает на их причастность к преступлению. О цианиде знали Себастьян, Патриция, маленький Ники, Валерия, Таис и конечно сам Озрик. Вас, месьер нотариус, и вашего помощника я не подозреваю, так как не вижу никакого мотива для убийства вами вашего собственного клиента. Поэтому вас двоих я исключаю из числа подозреваемых. Пока исключаю, – со значением произнес Вейш.

– Спасибо, инспектор, – с иронией поблагодарил мой шеф.

– Пожалуйста, – не остался в долгу Вейш и продолжил:

– Так вот. Себастьян груб, вспыльчив и очень обижен на отца из-за изменения завещания. Его жена, думаю, тоже не в восторге от перспективы всю жизнь быть в зависимости от Озрика, который к тому же ее бросил ради другой женщины.

– А их сын Николаус, эта spes ultima gentis7? – подал голос доктор Адам. – Мальчуган вполне мог взять яд из сейфа и налить дедушке, чтобы посмотреть, как тот мучается. Для его заболевания характерна тяга к жестокости.

Инспектор согласно кивнул и стал рассуждать дальше: