Нотариус из Шатонефа

О нет! И именно это и смущало! Смущало настолько, что у Мегрэ возникло впечатление, будто он незаметно проник в этот слишком совершенный, слишком счастливый мир, в котором нет места для малых и больших гадостей жизни, которыми он занимался более тридцати лет.

И тогда он понял, тогда он внезапно содрогнулся, как будто в этом мирном и тихом окружении заметил нечто гадкое и отвратительное, например скорпиона или змею.

Ведь кто-то совершил кражи!

И этот чертов маленький нотариус будто читал по глазам его мысли. Внезапно на его лице Мегрэ подметил выражение печали.

Кто-то крал!

И это было так же оскорбительно, как если бы кто-то нарочно испортил, испачкал совершенную вещь, например, покусился на чистоту Эмильенны и стал обращаться с ней, как с девкой, или же измазал бы грязью эти совершенные зеркала, разбил бы рояль, искромсал бы этот бесподобный персидский ковер дивного голубого цвета.

Кто-то в этом доме крал!

И Мегрэ был почти готов извиниться перед хозяином дома за свои утренние шутки, ибо он обнаружил, что простая кража предметов из слоновой кости может стать при некоторых обстоятельствах более драматичной, чем все кровавые преступления, которыми занимается уголовная полиция.

2

Позолоченная табличка нотариуса была прикреплена не к главному входу, рядом с которым стояли две каменные дорожные тумбы, а к находящемуся несколько дальше отдельному входу в контору, окна которой выделялись среди всех окон дома зелеными витражами.

Еще не закончили пить кофе, как Арманда вздрогнула при звуке шагов на улице: Жерар Донаван мог не звонить в дверь, потому что невеста издалека узнавала его походку.

Однако у двери торжественно и звучно зазвонил колокольчик, и, позабыв о сдержанности, девушка рванулась, чтобы открыть дверь, и вернулась в компании молодого человека, всем своим видом говоря Мегрэ, то бишь господину Легро:

«Видите, Жерар заслуживает, чтобы его любили!»

Что смутило бывшего комиссара — это устремленный на него настойчивый взгляд господина Мотта, который вздрогнул при виде Донавана.

А тот и вправду был великолепен, высокий юноша в расцвете сил, с загорелым лицом, светлыми глазами и свободными движениями. Под легким джемпером угадывалось атлетическое сложение.

— Жерар, я тебе представляю друга папы, его старого армейского товарища, господина Легро, он проведет у нас несколько дней…

Мужчины обменялись крепкими, почти спортивными рукопожатиями. Их взгляды встретились, и Мегрэ почувствовал мгновенное замешательство, омрачившее радость его собеседника.

— Очень рад… — произнес молодой человек.

Снова садясь на свое место, комиссар заметил, что в гостиной не хватает самой младшей из сестер, Эмильенны, которая бесшумно вышла из комнаты. А Клотильда произнесла:

— Арманда ждала вас, чтобы сесть за рояль. Все утро она разучивала эту мелодию Шуберта, которая вам так нравится…

Почему господин Мотт продолжает сверлить его взглядом, будто говоря: «Ну как? Каково ваше впечатление? Вы что-нибудь заметили?»

Мегрэ сделал ему незаметный знак, и нотариус его понял.

— Извините нас, мы не будем сегодня слушать музыку. Мой друг Легро должен обсудить со мной весьма важные вопросы…

Они поднялись по натертой до блеска лестнице, на которой косо отражались силуэты идущих людей. Господин Мотт пропустил Мегрэ вперед, и тот очутился в просторном кабинете, за широко открытыми окнами которого виднелся двор, переходящий в сад; в нем еще сохранились качели и гимнастические снаряды, служившие девушкам, когда они были детьми.

Что касается кабинета, он был строго меблирован черным деревом, и не вызывало сомнений, что это сделано для того, чтобы лучше выделить сотни безделушек из слоновой кости, разложенных в витринах, скрывающих стены вплоть до потолка.

— Я догадался, что вы о чем-то хотите мне сказать, — произнес нотариус, выдвигая для гостя кресло рыжеватой кожи.

Увы! Отныне Мегрэ больше не мог наслаждаться спокойствием и гармонией этого дома, в котором с такой изобретательностью и старанием было налажено царство порядка и счастья. Он избегал смотреть на хозяина, который сел за письменный стол.

— Я подумал, что вы, возможно, хотели бы добавить кое-какие подробности к признанию, которое сделали сегодня утром… — возразил он.

Эти первые фразы разговора трудно было бы понять всякому, кто подслушивал, бы под дверью.

Нотариус спросил:

— Вы его знаете?

Мегрэ ответил ему вопросом:

— Вы были в курсе дела?

И снова господин Мотт:

— Он сам мне все рассказал… Я не хотел заранее влиять на ваше мнение… Мне было важно увидеть…

Это была почти ловушка, и Мегрэ теперь лучше понимал то странное ощущение, которое возникло у него при виде господина Мотта.

— Этот молодой человек назвал вам свое настоящее имя?

— Да, Гассен, Жерар Гассен…

— Он вам сказал, что его отец был больше известен по кличке Коммодор или под именем, так широко известным, Голландского Мошенника?