Ноттингем

– Никогда бы не подумала, что ты можешь быть настолько жестоким.

– Ты задела мужское самолюбие, детка. Будет тебе хорошим уроком перед вступлением во взрослую жизнь.

– Больше похоже на то, что я задела обиженного мальчика.

В ответ Каллум улыбается еще шире. Протянув ладонь, он пытается дотронуться до моих волос, но я отталкиваю его руку.

– Хорошо, давай все уладим. Для этого тебе всего лишь придется снова встать на колени, но уже при всех. Либо переспим напоследок, и мы квиты.

Шагнув вперед, я хватаю Брайта за грудки и, стиснув зубы, бью коленом ему между ног. Ногу сводит тупой болью, защитная раковина футбольной экипировки, кажется, с титановой пластиной.

Хрипло выдохнув, Каллум отстраняется и сгибается пополам, хватаясь за пах. Мне бы хотелось причинить ему больше боли, но так тоже сойдет.

– Больная стерва, – сипит он.

Потерев неприятно горящее колено, я ухожу, пока тренер Брайт не заметил, что я пытаюсь лишить его сына возможности иметь наследников, а команду – капитана.

Вижу, как девочки из группы поддержки смотрят на меня с другой стороны поля. А рядом с ними стоит тренер Кинни. Я уверена, в эту самую минуту тренер окончательно убедилась, что мне не место в команде. Возможно, так и есть.

По окончании учебного дня самым приятным впечатлением становится Лайнел, отмывающий мой шкафчик, пока вокруг все хихикают, снимая его на телефоны. На парковке я краем уха слышу, как девчонки обсуждают, что Сойер Вуд тряс Лайнела посреди лестничного проема, доходчиво объясняя, что нельзя портить чужие вещи.

Трясти кого-то ведь не равно драке? Надеюсь, что нет.

* * *

«Со мной все в порядке. Все хорошо, меня никто не обижает, и я психически стабильна», – после похода мамы с папой к директору я повторяла эту фразу столько раз, что с радостью ухожу в школу, лишь бы не находиться дома под встревоженными взглядами родителей.

Но и в школе не лучше. Мы с Ви продолжаем игнорировать существование друг друга. Раньше я больше всего любила в школе перерыв на ланч, где мы никак не могли наговориться, теперь же эти перерывы стали бесконечно долгими и напряженными, во время которых бедная Хлоя пытается хоть как-то разговорить нас.

Внезапно вся школа сосредоточилась на Фелисити. На новом цвете ее волос, на рассказах о том, как она божественно играет и поет. Она целыми днями торчит в доме Сойера под предлогом того, что Зоуи стала ее лучшей подругой. У Фелис, как по волшебству, появилась новая одежда, но она упорно твердит родителям, что все это ей отдают новые подруги, у которых шкафы переполнены ненужными шмотками. По случайному совпадению кто-то отдает ей одежду в моем стиле: джинсы «мом», юбки-трапеции, укороченные свитера. И все в моих любимых светло-розовых и мятных оттенках.

Фелисити филигранно играет в наивную дурочку, которая не понимает, о чем речь, когда я задаю ей вопросы. Я хочу избавиться от этой девчонки, но мама словно под гипнозом: «Она пытается быть похожей на тебя, Райли, разве тебе это не льстит?». Нет, потому что она не подражает мне, Фелисити Ларс словно пытается стать мной. Ви предупреждала об этом еще задолго.

– Мама Митча будет работать завтра, поэтому он проведет День благодарения с сестрами и братом у Сойера, – говорит Хлоя, глядя в телефон. – Пригласил и меня. Думаете, стоит пойти?

– Конечно, – с радостью отвечаю я. – Мы с родителями тоже идем к Вудам, будет здорово. Скарлетт готовит самую вкусную индейку в мире.

– А вы с семьей, как обычно, поедете за город, Ви?

Ответ Ви тонет в волне смеха за соседним столом. Фелис и ее новые подружки что-то бурно обсуждают и без остановки смеются так звонко, что у меня от раздражения больно пульсирует в висках.

– Какие классные серьги! – почти пропевает одна из них. – В форме маффинов, это очень мило.

Вилка выпадает из моих пальцев, приземляясь в тарелку с салатом.

– Почему ты не убьешь ее? – вдруг спрашивает Ви. И я не знаю, чему поражена больше: нарушению молчания или новости о серьгах, как у меня. – Кто будет ее искать? Она из другой страны, настолько далекой, что там даже машины праворульные.

– Не знаю. Мама словно не слышит меня. А когда спрашивает, что именно меня злит, то на словах все мои доводы кажутся смешными.

– Пусть умрет во время постановки. Кинжал на сцене должен быть настоящим, – обращается Ви к Хлое. – Хотя нет, новость о ее смерти может затмить твою режиссерскую работу.

– Рада, что от убийства тебя останавливает лишь забота обо мне.

Барабаня пальцами по столу, Ви внимательно осматривает Фелисити с головы до ног.

– Джинсовая юбка от Хильфигера, рубашка из новой коллекции «Гесс». Твой гардероб я знаю наизусть, и это не твои вещи. Откуда у нее деньги на шмотки?

– Говорит, что добрые подруги отдают. Мама Дафны из актерской труппы бесплатно покрасила и затонировала ей волосы. Если еще и Сойер переспит с ней из доброты, то я застрелюсь.

– У нас нет Дафны, – внезапно говорит Хлоя.

– Что?

– У нас в театральной группе нет никакой Дафны. Я вообще не знаю ни одной Дафны.

– Тогда где она взяла деньги?